Мир воров. История таверны «Распутный Единорог». Тени Санктуария. Сезон штормов

— Извините. Мне надо идти. — Зандерей сделал несколько шагов вперед, куда быстрее, чем того ожидал Лало, принимая во внимание то, сколько ему пришлось сидеть.

— Да-да, конечно. Простите, что я задержал вас так долго.

— Вы закончили? Или хотите, чтобы я пришел позировать снова?

Лало взглянул на картину, думая о том, сумел ли он уловить личность человека. Мгновение он не осознавал того, что увидел.

Художник быстро перевел взгляд на другие портреты, но те не изменились. Краска по-прежнему влажно блестела там, где он сделал последний мазок, рисуя волосы Зандерея. Первый раз он не мог признать модель в одном из нарисованных портретов…

Перед ним было лицо, словно камень, словно сталь, лицо, на котором жили только исполненные давней боли глаза. В руках человек на портрете сжимал окровавленный кинжал.

Корицидиус хотел увидеть слабости этих людей, но здесь я вижу смерть.

Лицо Лало, подобно полотну, отразило смятение чувств в его душе, ибо Зандерей рванулся к нему быстрой поступью воина, пролетел мимо картины, бросив на нее долгий взгляд, и в завершение движения повернулся и вонзил кинжал, спрятанный в рукаве, в горло подбежавшего стражника.

— Волшебство! — воскликнул Зандерей, а затем уже тихо сказал:

— Значит, таким вы видите меня?

Лало отвел пораженный взгляд от рубиновой струйки крови, вытекающей из горла убитого воина. Сейчас Зандерей стоял перед ним, как хищник, и два лица, в жизни и на картине, слились в одно.

— Они послали тебя устроить мне ловушку? Кто-то пронюхал о планах моих хозяев? — Убийца медленно пошел к Лало, который стоял, качая головой и сотрясаясь от дрожи. — Да нет, это просто происки Корицидиуса, который всем расставляет ловушки. Но я сомневаюсь, что он ожидал поймать меня! — добавил он еще тише.

— Кто ты? И почему скрываешься под личиной клерка? — Лало уставился на Зандерея, чувствуя что-то живое за неподвижными глазами, будто маска, которую он сорвал, прикрывала вуаль, а уж за ней в глубине таилась истина.

— Я судьба.., или ничто.., все может быть. Мои хозяева хотят, чтобы принц принял участие в войне, но он не должен переусердствовать. «Наблюдай за ним, но не позволяй ему стать героем, Зандерей…» — так было приказано мне. Я буду ему служить, пока это не случится. — Голос тек плавно, как полный ручей, но Лало знал: то, что он слышит, связывает его большим проклятием, чем то, что он видел.

— Ты убьешь принца… — Лало пятился назад, пока не наткнулся на стол со своими инструментами.

— Возможно… — пожал плечами Зандерей.

— Ты собираешься убить и меня?

Со вздохом Зандерея из второго рукава выскользнул нож.

— Разве у меня есть выбор? — спросил он удрученно. — Я профессионал. Никто не будет сожалеть о том, что какой-то вандал убил тебя и уничтожил картину, больше, чем я.., а может быть, ты сам, повинуясь какому-то чувству, сделал это — ведь я уверен, что Корицидиус заставил тебя писать эту картину. Так или иначе, но картина должна быть уничтожена… — Зандерей взглянул на другие портреты, и впервые в его глазах промелькнуло изумление. — Ты чересчур точен! Что же касается твоей жизни, господин живописец, — уже мягче сказал убийца, — то раз уничтожена картина, за ней последует и художник.

Дало вобрал в грудь побольше воздуха, боясь, что расстроившийся вдруг живот не позволит ему даже умереть с достоинством. В горле комом застряла мольба о пощаде. Сейчас он ненавидел картину, жалел, что вообще нарисовал ее, и чувствовал ту же боль, как в ночь, когда церберы сбили с ног Джиллу! Глаза слезились от досады за работу, от сострадания к себе, к семье, лишенной отца.

В конце концов, чего вообще стоила его жизнь? Из-под туники Зандерей вытащил кремень и кресало. Комнату озарило пламя. Убийца бросил горящую перепачканную краской тряпку на полотно.

Холст занялся и начал негромко потрескивать. Яркое пламя разгоралось все сильнее, придавая дьявольский блеск лицу Зандерея.

— Нет! — вырвался крик из уст Лало. Зандерей выпрямился, когда художник схватил горшок с краской и метнул его в убийцу.

Горшок ударил тому в плечо, и красная краска точно кровь забрызгала его серую тунику. Убийца рванулся к нему, и Лало в отчаянии метнулся вдоль стола, лихорадочно хватая горшки, кисти — все, что можно было пустить в дело. Один из горшков попал Зандерею в лоб, и когда краска полилась по лицу, тот на мгновение замешкался, чтобы протереть глаза. В этот самый миг Лало перепрыгнул через стол и пустился бежать.

* * *

Художник схватился за грудь, надеясь унять бьющееся сердце, и огляделся по сторонам.

Не помня себя, он пронесся вниз по коридору в сторону Присутственного Зала, проскочил через него и бежал все дальше и дальше мимо анфилады комнат, пока не очутился в незнакомой ему части дворца. Хотя пол здесь тоже был выложен мрамором, разбитые плиты уже потеряли цвет, и лепнина отслаивалась от стен. Заслышав звон посуды, Лало догадался, что находится рядом с кухней.