Мир всем вам

Грозный навсегда успокоил меня. Он убедил меня в том, что на земле не бывает счастья. Что все эти годы, какие дала мне судьба, мои двадцать пять лет, — и есть предел этой жизни. Предел, за которым нет ничего, только дряхлая старость да смерть. И годы до них — лишь пустой звон по заведомому покойнику. Я уже ничего не искал в этом мире, позабыл и радость, и скорбь. Угрюмый слушатель чужих песен, бесстрастный созерцатель посторонних торжеств… Катились дни, недели и месяцы, а у меня не было к ним никаких дел.

И вот в зал моего одиночества спустилась она. В мой мрачный подвал, где никогда не горело свечей. Спустилась по лестнице, поданной с неба или с земли. И принесла с собой чистый согревающий свет — первую любовь моей жизни. Мой спасительный факел в ночи!.. И ослепила светом подвал — черствую душу, влюбленную в тьму, — и разогнала всё царство теней — Меланхолию, Траур, Хандру…

У меня не было в жизни пожара, как эта любовь! И не горели так ярко дома, и не грели так жарко костры!

Но я погасил весь огонь. Я уехал от нее, оставив одну. Потому что не поверил в любовь. Потому что привык к царству теней, привык жить во тьме и чураться света… Я уехал. И сошел с ума от разлуки. Но как поздно бросился я на вокзал! Как напрасно звал ее несколько лет…Как дул на угли, пока не осталось и пепла.

…Она не знала, не видала, что я здесь. А я был не в силах ничего изменить.

Не снимая маски, я сидел на дальнем краю стола и не мог прикоснуться к рюмке. Я никого не знал здесь, кроме нее. И никому не открыл своего лица. Они сидели рядом — новоявленные родственники, пьяницы, поварихи, сутяжники и сплетники, — обсуждали приданное, глазели на молодых, вспоминали свои обиды, ссорились и пили мировую. Они разбредались на двух ногах, расползались на четырех, терялись и снова сходились, пускались в пляс и валились на стулья. Привычно кричали "Горько!", давно не наблюдая в зале жениха и невесты…В них было столько беспечности! Они так не гуляли на собственных свадьбах!…И никому не было дела до страшной моей трагедии.

Неужели, она, правда, счастлива?! Счастлива не со мной, и я не часть ее счастья. Как такое случилось? И почему теперь, когда мы сменили пути, и не ходим друг к другу, я не могу поверить в то, что случилось?.. Почему, когда гибнет прошлое, не обрывается настоящее? Почему я не падаю с разорванным сердцем?..

Нет. Мне нужно было явиться сюда. Чтобы увидеть ее счастье. Чтобы просто посмотреть ей в глаза. Исподтишка, ненароком, из зеркала за спиной. В те глаза, которые когда-то так радовались моему лицу, перед которыми я бы простоял на коленях целую жизнь.

Если бы я снял свою маску! Если бы открыл ей лицо!

Но что стало бы с ней, когда бы мы встретились здесь? Что мог я сюда принести, кроме смятения, гнева, страдания? И что мог ей подарить на нашей собственной свадьбе, когда бы этой не было здесь? Я — равнодушный, безжалостный, больше привыкший к оружию, чаще других проливающий кровь. Я — для которого свадьба — война, а Чечня — брошенная жена. Как бы создал я вторую семью?

И тогда я понял, что опоздал навсегда. Что она уходит совсем и никогда не вернется обратно. Не напишет, не позвонит, не придет. Хотя еще вчера могла произнести вслух мое имя. И я бы без эха расслышал голос любви.

Она стояла у дверей, такая же статная, как и прежде. Уходили последние гости, чинно прощалась родня, и душили себя в объятиях случайные собутыльники. Кто-то уже нес ее шубу и распахивал салон свадебного автомобиля. Она так и ушла, не дождавшись, когда поднимется и выйдет из-за стола последняя маска.

Я так и не подошел, так и не протянул ей своей руки.

…Я сидел среди грязной посуды, порожних рюмок, остатков салата, и не видел перед собой ничего, кроме пропасти, в которую провалилась моя жизнь. Если бы у меня были слезы, я плакал. Если бы здесь были люди, я бы, наконец, принялся пить. Но никого не было в пустом зале, где валялись на полу брошенные игрушки: разбитые елочные шары, сломанные нечаянно открытки, ведьмины парики, затоптанные цветы. А я сидел за пустым столом, стягивая с лица шутовской свой парик — картонную маску смеющегося клоуна. Добрую веселую маску, скрывшуюся за беззаботной улыбкой от непоправимой своей беды.

…Какой страшный сон! Зачем он приходил в эту ночь?!

Я понял, что пришло время отказаться от счастья. Пришло время закончить мучительную эту историю. Теперь я знаю, что никогда больше не позвоню, не напишу, не постучу в ее двери. Не потому что перестал любить. Потому что боюсь, что всё это будет правдой.

Она так и не подарила мне фотографию, где мы вместе. Остался лишь он, давний мой сон, и нежное её имя Наташа, Натали, Наташенька…

Я хочу еще раз прийти на тот маскарад. Хочу снова увидеть жестокий свой сон. Я начал забывать, как выглядит ее лицо.

-------------------------------------------------------

О ДРУЗЬЯХ-ТОВАРИЩАХ…

2009 год.