Мир всем

— Слышишь? Стреляют. — Марк в одно мгновение натянул на себя брюки. — Оставайся тут, я быстро.

— Я с тобой.

— Нет!

— Да!

Я не стала его слушать. Застегнуть ворот платья время не позволило. Следом за Марком я спустилась по приставной лестнице и бросилась к двери. Вдалеке полоснула и смолкла короткая автоматная очередь. Снова хлопнул одиночный выстрел. Становиться мишенью не хотелось. Хорошо, что на мне тёмно-синее платье, не видное в ночи! Размытым пятном между кустов мелькала серая рубаха Марка. Я понеслась за ним напрямик, перепрыгивая через препятствия. По ногам хлестала крапива. Поскользнувшись, я съехала в канаву, но быстро выкарабкалась.

Только бы не потерять Марка из вида! Только бы он не попал под выстрел! Короткие мысли свинцово стучали в висках, в такт бегу. Впереди была железная дорога с вереницей вагонов товарняка. Лунный свет скупо освещал местность, серебром отсвечивая на рельсах свободного пути.

У распахнутой двери одного из вагонов мелькали тёмные тени, которые передавали друг другу объёмистые коробки. Прижавшись спиной к забору, я постаралась рассмотреть, где Марк, и сразу увидела его на насыпи. Он сидел на корточках около распростёртого тела, а рядом с ним стоял человек и целился из пистолета.

— Нет! Нет! Не стреляй! — Не помня себя, я рванулась к мужу, прямо под выстрел.

Пистолетное дуло переместилось на меня. Лица бандита я не видела. Резко дёрнув за руку, Марк толкнул меня на распростёртого человека и закрыл собой:

— Женщину не трогай.

— Пусть вдвоём расстреливает! — выкрикнула я прямо в лицо бандита.

— Смелая. — Он развернулся, так что лунный свет скользнул по его щеке. — Кто такая?

Долгие несколько секунд растянулись в бесконечность. Мне много раз приходилось встречаться на войне со смертью, но там она была другая, с фашистами, и никогда прежде страх не прошибал меня вот так, до пяток, потому что теперь я боялась не за себя, а за Марка.

— Дочка Сергея Вязникова. На могилу приехала.

Не знаю, зачем я это произнесла — мысли в голове смешались в кашу, среди которой пробивалась яростное желание помешать выстрелу.

Пистолет опустился. Издалека послышались крики людей:

— Сюда! Здесь стреляли!

Вспыхнули в темноте и стали приближаться красные точки железнодорожных фонарей. Я поняла, что помощь близко, но выстрел в упор был ещё ближе.

Не спуская с нас глаз, бандит отступил на шаг назад и хрипло скомандовал в сторону теней у вагона:

— Уходим.

Он исчез мгновенно, растворясь посреди вереницы вагонов и длинной полосы песчаного откоса. Меня трясло крупной дрожью. Марк стащил с себя рубаху и кинул мне:

— Оторви рукав. Надо остановить кровь.

Только сейчас я посмотрела на человека в милицейской форме, лежащего рядом с Марком. На его гимнастёрке расплывалось кровавое пятно. Нас окружили люди. Один из них поднял над головой Марка фонарь, осветив лежащего:

— Убили Даньку, гады.

— Нет, не убили. — Марк взял у меня из рук оторванный рукав и зажал им рану. — Надо срочно в больницу.

— Какая больница? У нас фершалка молоденькая, что она может?

— Не надо фельдшера, я хирург. Быстро найдите одеяло, брезент или что-то вместо носилок. Несите в фельдшерский пункт, я попробую помочь.

Понимая, что только мешаю, я отошла в сторону и, когда четыре человека понесли раненого на куске брезента, пошла позади. Марк на ходу натянул рубашку без одного рукава, коротко посмотрев на меня:

— Испугалась?

— За тебя.

— А я за тебя, — он ободряюще улыбнулся, — главное, живы остались. А этот парень дай Бог выкарабкается. — Он кивнул на носилки и прикрикнул: — Осторожнее, не поворачивайте его на бок!

Предрассветная сырость укутывала улицы посёлка полосами тумана от реки.

Когда мы дошли до фельдшерского пункта, заря подкрасила облака нежной розовой краской. Обхватив руками плечи, я присела на скамейку под густой ёлкой и стала смотреть, как в окне мелькает силуэт Марка. После пережитого я замечала только мужа, с ужасом осознавая, что он чудом остался жив. Как, впрочем, и этот молодой милиционер и как я.

— Замёрзли? — На лавку рядом со мной опустился пожилой милиционер в звании лейтенанта и протянул ватник. — Накиньте, а то простудитесь.

— Спасибо.

Лейтенант помолчал.

— Нам повезло, что ваш муж оказался доктором. Авось и вытащит Лычкова с того света. Никак нам эту банду не изловить. Эх, — он с размаху стукнул себя кулаком по колену, — мы их в другом месте ждали! Данила на всякий случай на разведку пошёл. Дурья моя голова. Нет чтобы самому пойти! Мальчишку под пули сунул! Никогда себе не прощу, если он не выживет!

— Муж сказал, что жить будет, он хороший врач, фронтовой.

— Дай Бог, ежели так. Я хоть и неверующий, а пойду в церковь свечку поставлю. Бог — Он ведь как: когда дела в порядке, так вроде бы и не нужен, а случись что, к Нему несёмся: и верующие, и неверующие, и коммунисты, и комсомольцы, помоги, мол, нам, дуракам, защити, спаси и помилуй. — Он искоса взглянул на меня. — Не понимаю, почему бандюки вас не убили. В первый раз свидетели в живых остались.