Мир за гранью войны

Ганс сидел на табуретке и шипел как килограмм шкварок на раскаленной сковородке — ротный санитар при тусклом свете двух керосиновых ламп пытался приладить на место полусрезанный снарядным осколком кусок кожи на его голове. Выглядел Ганс жутковато: в потрепанном камуфляже, обляпанный грязью и кровью с ног до головы, светлые волосы с левой стороны слиплись и потемнели от крови, кровью также была измазана вся левая сторона лица и часть шеи. На фоне темного лица, покрытого маской из засохшей крови и смешанной с потом пыли, резко выделялись светлые глаза и зубы, неестественно отблескивающие в полутемном помещении. Больше всего Нойнер сейчас напоминал упыря, выкопавшегося из могилы пару часов назад и уже успевшего за это время кого-то загрызть. Именно это Геро ему и сообщил, рассматривая лежащую на столе пробитую каску, спасшую Гансу жизнь и, застрявший в ней, зазубренный осколок снаряда, едва его этой жизни не лишивший.

— Пошел к черту со своими шуточками! Как там в роте?

— Нормально всё. Село взяли, никто не ушел, батарею захватили. Сейчас перегруппируемся и укрепимся так, что утром нас целый полк с артиллерией отсюда не выбьет.

— Хорошо. Потери?

— Раненых 27, считая тебя. Тяжелых — 8, их всех уже доставили к батальонному врачу. Вроде жить будут. Взводные все в строю. Крамера слегка зацепило, но он сам перевязался — ничего серьезного.

Убитых — 12…, считая "Счастливчика".

— Какой он нахрен после этого "Счастливчик"?!!! — Санитар, накладывая повязку, в очередной раз зацепил лоскут кожи и Ганс снова зашипел как рассерженный кот. — Как его угораздило?

— В конце уже, когда последние дома зачищали. Влетел в хату, а там баба какая-то в форме — толи санитарка, толи связистка — хрен поймешь. Ну, он на нее и уставился как баран, а она револьвер достала и две пули ему в живот всадила.

— Ну и дурак! Нашел время на баб пялиться! Почему он вообще первым в дом полез? Гранату почему не кинул? Кто там был еще?

— Сам же сказал: "дурак". Вот и полез впереди всех. С ним Крамер был со своими парнями, но он не успел просто, только бабу эту потом пристрелил.

— Мда, не повезло "Счастливчику"…

— Не бери в голову, Ганс. Если парень за год не научился стрелять, прежде чем думать и кидать гранту, перед тем как войти, то шансов у него все равно не было. Не сегодня так завтра…

— Тоже верно… Ладно, остаешься за старшего, а я к Бестманну.

Эй ты, живодер, закончил?

— Jawohl, оберштурмфюрер! Сейчас только край бинта обрежу… — санитар засуетился, приводя наложенную повязку в надлежащий вид. — Готово!

— Угу.

Ганс осторожно потрогал повязку, повесил на плечо пистолет-пулемет, выдернул из стола свой штык-нож, покосился на, лежащую рядом, каску и шагнул в темноту за порогом.

Бестманн отыскался на западной окраине села.

— Как башка, Ганс?

— Нормально, только шкуру порвало, но скальп вроде на месте. Как у нас дела?

— Все в порядке. Кстати, мои поздравления — ты отлично сработал, вовремя батарею взял. Эти ублюдки уже начали разворачивать пушки, еще бы немного и начали бы по нам в упор палить!

— Точно. По мне вот пальнули.

— Слышал. Тебе и твоим парням очень крупно повезло, даже больше чем ты сам думаешь. Мы перетрясли все трофейные боеприпасы и, знаешь что заметили? У русских не было шрапнели. Вообще. Осколочно-фугасных сколько угодно, даже бронебойные есть, а вот их любимой шрапнели — нет! Потому и стреляли по вам осколочным в упор — у них просто ничего более подходящего не нашлось. Видать их крепко прижали перед этим, вот и растрясли свои запасы. Даже НЗ выпустили. А новых шрапнелей им видимо не подвезли — только ОФ. А то получил бы ты прямо в лоб заряд шрапнели, поставленный на картечь.

— Не получил бы. Я на дороге лежал. А вот парней бы покрошило, точно. Ладно, что теперь гадать? Будем считать, что нам улыбнулось военное счастье. Хотя вообще-то оно чаще улыбается именно тем, кто лучше готов к бою.

— Можно и так сказать.

— Угу. Какие у нас планы на завтра?

— Как рассветет, сдашь командование Геро и смотаешься в госпиталь — пусть тебя там заштопают как следует. Мы как раз транспорт с раненными отправлять будем, наш эскулап клянется, что к утру всех подготовит к транспортировке.

— Утром будет жарко, иваны наверняка попытаются отбросить нас с дороги.

— Не переживай. У нас теперь артиллерии вдвое больше, снарядов хватает, позиция хорошая. Саперы уже ставят мины. Противотанковый взвод встанет в балке, справа — будут расстреливать всё, что пойдет по дороге во фланг. Обрубки поставим за селом — пусть навесом бьют. А трофейную батарею окопаем под деревьями, она оттуда все подходы простреливать сможет, прямой наводкой.

— Ага, хорошие пушки. Из таких и танки бить можно.

— Можно. Дивизионная трехдюймовка. Русские любят этот калибр. Ну и нам, если что пригодится. Снарядов к ним захватили много. Хорошо бы еще тягачами разжиться, и можно было бы эту батарею себе оставить…

— Хорошо бы. Лишняя батарея никогда не помешает.