Мир за мир (СИ)

— И у меня ничего не получилось бы, не прилагай сама Кристина усилия, — согласилась Лесная Сестра. — Работу же активно искала, а не имитировала поиски, как некоторые! А могла ведь пойти к тому же Аркадию Михайловичу и припечатать себя словом «инвалид», — она взяла зазвонивший телефон. — Да, Крис, привет!.. Да, я как раз хотела к тебе зайти сегодня, а что случилось?.. Не по телефону? Хорошо, а Белка днём спит?.. Понятно, в половине второго буду!

* * *

— Привет, — Кристина уже не была в постоянном ожидании беды, как раньше, но в её голосе чувствовалась печальная подавленность.

— Привет! Белка спит уже? Я пирожков принесла и платье ей на утренник, — Ната поставила на стол корзинку и положила на подоконник пакет.

— Спасибо. Лучше бы блинов! — невесело улыбнулась женщина.

— Умер кто-то? — поняла Лесная Сестра.

— Дима. Ну, отец Белочкин. Две недели назад. Ветреный мужик был, а я-то всё равно его любила… — Кристина достала початую четвертинку и две рюмки. — За упокой! Не хочу одна, и с мамой не хочу.

Они закусили пирожками с мясом, и женщина начала рассказывать:

— Сижу на работе, я сегодня до двенадцати работала. Заходит клиентка, смотрю — как раз та тётка, к которой Дима от меня ушёл! Теперь-то я знаю, что он и от неё ушёл, и от всех уходил, а четыре года назад ненавидела просто! Ну, она тоже меня узнала, долго прощения просила, а потом говорит, что сама в таком же положении — бросил её с малышом Дима, так что делить нам нечего, тем более что мужика-то и в живых нет уже. Патруль милицейский его убитого нашёл. Она ещё сказала, что наверняка не «нашли», а сами же и убили, но разве доищешься правды — против ментов-то?

— А что, искали?

— Кто, брошенки его? — саркастически усмехнулась Кристина. — Тсс! — она приложила палец к губам, потому что в прихожей раздался топот, и в дверь кухни заглянула рыжеволосая голова.

— Проснулась, Белочка? — женщина заставила себя улыбнуться. — Пойдём я тебя причешу и платье померим, тётя Ната подарила.

— Просто Ната, без «тёти»! — поправила фея, доставая из пакета зелёное бархатное платье глубокого благородного оттенка.

* * *

Это отделение милиции было отнюдь не на хорошем счету у генералов, и вполне заслуженно — начальник из подполковника Чекалина оказался никакой. Впрочем, отделение было мутным ещё задолго до него, и потому на освободившееся в своё время место начальника отделения никто не стал предлагать своих протеже — генералы понимали, что это была бы лишь формально ступенька вверх в карьере, а на самом деле — вниз. Глуповатый, но исполнительный Чекалин был назначен фактически досиживать до пенсии, и многие коллеги старались сбагрить ему проштрафившихся сотрудников.

«Нет, эти уроды точно под монастырь подведут!» — в который уже раз раздражённо думал подполковник. — «Ладно бы просто пили вместо работы, а то ведь человека убили по пьяной лавочке! Потом чуть ли не в ногах валялись, деньги совали — а рожи-то всё равно наглее некуда, понимают, сволочи, что покроет их начальник! А куда я денусь? Не буду покрывать — сам же больше всех и виноват окажусь. Хорошо хоть, дежурный — их старый кореш, не стал спешить в журнале задержание отмечать…»

— Я пришла! — раздался в кабинете женский голос.

Вскинув глаза, Чекалин успел заметить, что появившаяся будто ниоткуда посетительница — синеглазая молодая женщина — не стоит на полу, а висит в воздухе в нескольких сантиметрах от пола. Но уже в следующее мгновение подполковника словно ударили изнутри молотом в голову, и его мир перестал существовать.

Женщина, всё ещё вися в воздухе, набрала на стоящем в кабинете компьютере текст и вывела на печать:

«Mundum pro mundo. Ледяная Дева».

* * *

Не так давно лейтенант Долбышев отбил девушку у сержанта Арифуллина, и тот был дико зол на сослуживца. Потом они типа помирились и даже часто выпивали вместе, но именно что «типа» — это Долбышеву казалось, что они дружат, а Арифуллин лишь старательно изображал приязнь, понимая, что «дружба» с офицером, хоть и младшим — полезная штука для сержанта. Так и оказалось — именно чувствовавший себя всё-таки виноватым перед собутыльником лейтенант, бывший дежурным в ту февральскую ночь, «не заметил», как Арифуллин и его напарник Хрюмин доставили в отделение какого-то рыжего парня и через полчаса, тяжело дыша и кроя друг друга матом, торопливо вытаскивали его обратно — уже сильно избитого.

«Начальства нет?» — в предвкушении облизывался Долбышев, доставая запрятанную бутылку. — «А начальство-то не далее как сегодня вечером сгорело на работе, так что его пока вообще нет. Ну и меня нет, я в стакане! Спихивают на меня ночные дежурства, дураки! Ха, что они понимают? Это ж самое удовольствие — выпить ночью на службе! Тем более сегодня — за упокой подпола… Да и платят больше за ночные часы, а работы-то как раз меньше». Он налил полстакана, но выпить не успел — совсем рядом раздалась автоматная очередь, и сразу послышался шмяк падающего тела.