Мир закрытых дверей (СИ)

И действительно, рабочая комната без завсегдатая Игоря Викторовича выглядела непривычно пустой.

– А ты переживаешь по этому поводу? – пробормотал Иван, убирая куртку в стенной шкаф.

– Нисколечко! Но если нет Игоря Викторовича, и он не в отпуске и не в командировке, то, скорее всего, наш ведущий инженер заболел. Хотя, на моей памяти, Игорь Викторович еще ни разу не болел. В отпуске или в командировке бывал, а вот чтобы на больничном…

– Только не делай из мухи слона, – сказал Иван. – Пусть этим ведущие в новостях занимаются.

Вася как-то хитро улыбнулся, зачем-то нагнулся, пошарил руками под столом и затем неожиданно встал:

– Это, кажется, твое!

– Моя кофта! – воскликнул Иван, увидев в руках у Васи шерстяной комок, похожий на обидевшегося барашка.

– Слушай, я вот совершенно не понял, зачем ты так неожиданно слинял с дискотеки? Что у тебя там случилось-то с этой твоей Жанной?

– Долго рассказывать, – ответил Иван.

– А ты расскажи не все, а только главное!

– Сначала кофту верни.

– Да ради бога! Мне оно и задаром не нужно.

Иван расправил барашка, посмотрел на синие зигзаги и промолвил:

– Не понимаю, чем вам не угодила моя кофта? Тем, что она не цветастая? Но так я же не какой-то там граффитчик…

– Она древняя и немодная, – сказал Вася. – Но ты рассказывать будешь про Жанну, а?!

Иван нехотя проговорил:

– Там на танцполе Жанна заметила кого-то, пришедшего за ней, и потянула меня к выходу. Вот так мы и покинули дискотеку…

– Ага! – перебил Вася.

– Что ага?

– Мы с Саней, кажется, видели того человека – странный такой тип: опрятный, в сером костюме, похожий на этого – из сериала о ментах – не помню, как зовут. Ну, вылитый эсгэошник! Он все рыскал по залу и крутил головой. Это он?

– Вполне возможно. Я его не видел. Жанна сказала, что за ней пришли и нужно сматываться.

– Да она тебе конкретно так голову вскружила, эта твоя Жанна!

– А тебе завидно?

– Ну, не то, чтобы… Но, Иван, послушай, мы с Саней там кое-что выяснили очень интересное про эту твою Жанну. Знаешь кто она? А я тебе скажу: она и есть та самая девушка, что все время крутится возле министра торговли. Та, которую Саня сначала назвал племянницей. А она, как выясняется, вовсе и не племянница…

– Я знаю, – кивнул Иван. – Жанна мне все рассказала.

– Все рассказала?… – недоверчиво проговорил Вася.

– Да, она мне все рассказала. Как видишь, у нее от меня секретов нет.

– А ты уверен, что она тебе все рассказала? Знаешь, просто так к министру Зараеву не попадают! Это такой человек, блин, во власти уже сколько лет сидит. А какие у него причуды! Мне Саня такого понарассказывал…

– А ты больше верь этому Сане! – произнес с негодованием Иван.

– Я согласен, что Саня – тот еще перец. Но, блин, как вспомню ту кислую рожу, что была у того эсгэошника в сером костюме, как он профессионально шарил по залу в поисках Жанны… Короче, Иван, для тебя это все может ой как плачевно кончиться! Брось ты эту Жанну – найди себе другую девушку. Нормальную. Скромную. Без всего этого…

Входная дверь открылась, и в помещение вошла Люда. Вася сразу же умолк.

– А где Игорь Викторович? – спросила Люда.

– Ну, мы тут посовещались, – радушно сказал Вася, – и пришли к выводу, что наш замечательный Игорь Викторович скоропостижно заболел.

Иван тем временем сел на стул, но не успел облокотиться на спинку, как почувствовал тычок со стороны Васи.

– Чего тебе еще? – сказал Иван, повернув голову.

– Ты это… Будь поосторожней!

– Обязательно! – ответил Иван с интонацией недовольства и тут же развернулся обратно.

"Ну и дурак!" – хотел было произнести Вася, но так и не произнес.

Отведенный Жанне кабинет размещался на девятом этаже в угловой секции г-образного здания, высившегося, подобно скале, над Часовой площадью. Кабинет был небольшой, с серыми стенами и скучной мебелью, на полу рос темный ковролин, напоминавший пожухлую траву, и только широкое окно, совсем недавно очищенное верхолазами-мойщиками от зимних наслоений, сияло всеми красками городского дня, потому что установленные над площадью лампы весь февраль отдыхали под наркозом реконструкции и теперь, словно рожденные заново, горели особенно ярко и жизненно.