Мир Жаботинского

Руководители старого Сионистского профсоюза и любители «раздела» дают такое объяснение этому явлению: «В наших интересах спасать только малую часть сынов Израиля, преимущественно молодежь. Оставшиеся — суть сброд, экономический и моральный. Их судьба уже решена, и у них все равно нет никакой надежды на возрождение. Увы, все евреи, кроме спасшихся, не ускользнут от судьбы». До чего откровенные слова! Прямо и искренне. Вот теперь понятно, как можно отказаться от двадцати четырех спасательных лодок и обойтись одной бело-голубой по имени «Еврейское государство». Евреи! Да будет вам известно, что только одно может спасти вас. Поймите, все мы — не пыль, не сброд экономический и моральный. Почему я вам говорю все это, трачу ваше время и внимание, при том, что я не верю в «раздел» и уверен, что из этой затеи ничего не получится? Я говорю вам это потому, что надолго укоренится в большом мире сознание, будто евреи готовы отказаться от девяноста шести сотых Страны. Сознание, что сионистские вожди думают о спасении лишь десятой части народа Израиля, что оставшиеся девять десятых — сброд и дети их — сброд,— вот что останется. И на всех международных конференциях будут помнить решение сионистского сборища в Цюрихе. И еще одно запомнится: когда Рузвельт созвал международную конференцию, полагая, что со стороны Эрец Исраэль раздастся страстный крик: «Дайте нам Эрец Исраэль!», тогда стало ясно, что представители еврейства вовсе не хотят и не требуют всю Эрец Исраэль,— значит, трагедия, как и считал Рузвельт, не так велика. Положение сионистских вождей напоминает мне позицию сидящих в Лондоне богачей, вопрошающих: «Почему семьи бедняков не могут где-нибудь в Варшаве проживать в одной комнате? И почему не смогут ужиться в одной комнате две семьи? Ведь евреи так проворны и так талантливы!». И смысл этих комплиментов сионистские вожди переносят сейчас на бедных евреев больших стран: верно, народы не могут жить на площади в один квадратный километр, для этого нужно 70, 100, 150 квадратных километров — в зависимости от климата и природных богатств страны, но это не относится к евреям: ведь благодаря своим талантам они и квадратный километр способны заселить сотнями душ. И смысл этого комплимента таков: нет народа иудейского — есть только сброд. И как сброд его будут притеснять там, и как к сброду будут относиться здесь, и растопчут и истребят его как сброд и пыль. Да, дорогие мои евреи, план раздела забудется, но останется еврейская готовность жить в «черте оседлости», и это значит, что на большинстве территорий Эрец Исраэль будет запрещено селиться евреям, как это было запрещено в царской России.

^{Речь в Варшаве, 12.7.1938; в сб. «Речи».}

За год до этого Жаботинский писал:

Когда я говорю «место для репатриантов», я ведь имею в виду место с точки зрения экономической. С географической точки зрения можно, конечно, строить тысячи десятиэтажных домов и увеличивать тем самым доходы частной собственности и национальных фондов. Но такой практики нет, и дело пахнет керосином... Я тоже верю в чудеса, в то, что «Ты избрал нас», и в то, что мы, евреи, достигнем большей плотности населения, чем в Бельгии. Но я предостерегаю всех от этого сентиментального патриотизма, от готовности заменить наши твердые требования уголком по имени «государство», даже включающим Негев.

...Итак, предложение правительственной комиссии (даже если территория еврейского государства будет включать половину Негева или весь Негев) — смертельный удар по еврейской репатриации. Большая алия обернется для нас неудачей, если не будет связана с неделимой Эрец Исраэль — с территорией по обе стороны святой реки.

^{«О разделе», «ха-Ярден», 13.8.1937.}

Жаботинский обратился с взволнованной речью к жителям еврейских поселений в Стране, предостерегая их от ловушки. Поскольку въезд на родину был ему запрещен, Жаботинский записал эту речь на пластинку и переслал ее в Эрец Исраэль:

Три замечания, касающиеся «плана раздела», хотел бы я издалека донести до Ишува.

Первое: из Эрец Исраэль поступили известия, что, хотя раздел и нанесет ущерб иммиграции, в Ишуве с этим не считаются. Ишув страдал, Ишув устал, и, может быть, прошло то время, когда его решения имели значение. Хотя я уверен, что так говорит меньшинство. Потому что нет Ишува без иммиграции. Но не в этом суть. Суть вот в чем: Эрец Исраэль заинтересована не только в тех, кому удалось репатриироваться. Я уполномочен говорить от имени тех, кому не удалось, перед кем заперты ворота, которые хотят закрыть навсегда. И наш голос должен быть решающим — голос народа, томящегося вдали.

Второе: не говорите, что устный и письменный отказ от Хеврона, Шхема и левого берега реки Иордан — лишь пустые слова. Каким образом двадцать лет назад произошло чудо, когда народы мира узнали о наших правах на Эрец Исраэль? Они тогда не знали о нашем реальном интересе к Стране, но одно знали все: в течение двух тысяч лет мы не отказывались от нее, и в этом наше преимущество.