Мир Зимы

В домах горел свет. Метель смазывала очертания, и окна казались падающими звёздами с горячим шлейфом огня. Глядя на них, Инга думала, одинокие ли они? Или это свет надежды, что после смерти сводит любящие сердца? Ведь людям здесь уже ничего не нужно. А если рядом есть человек, с которым можно разделить вечность, это… Самое большое счастье.

Наконец, изрядно пожевав, город выплюнул их на окраину. Окончание кварталов опоясывала рваная кромка снега. Меж нетронутых сугробов шла тропинка к Башне, будто к маяку.

Девушка загляделась. Башня оказалась… Впечатляющей. Не самая высокая, но очень аутентичная. От земли основное строение отрывали внушительные металлические подпорки, расходящиеся в ширину, так, что здание казалось домиком над водой. Каменный, в инее, цилиндр украшали круглые витражные окна и венчала крытая, как на маяке, галерея. Часов нигде не было.

– Часовая башня без часов, – бросила девушка, на что получила лишь сонный мяв из капюшона.

Дорожка между сугробами напоминала тропу по морю в отлив. Особого эффекта добавляли… Волны. Да, снег был не таким уж нетронутым. Сугробы вздымались и прижимались, кое-где имея конкретные очертания. Будто кто-то извалял в них что-то большое.

Ко входу вела кованная лестница. Куполообразная дверь оказалась гостеприимно приоткрыта. Девушка дёрнула за кольцо, инстинктивно приготовившись, что холод металла обожжет пальцы. Не обжог.

Холл впечатлял не меньше. Хотя бы потому, что часы были… Повсюду. На полу, на стенах, на потолке. Самые разные – напольные, настольные, карманные, будильники, ночники с часами. Их были… Тысячи. Они заполняли всё пространство. Некоторые столы, тумбы или напольные часы, привинченные к стенам, будто это пол, вызывали особенно много вопросов. Между ними стихийно сложились узкие тропинки, которые также тянулись по всем поверхностям. По полу, по стенам, разве что на потолке их не было. Тропинки вели к многочисленным проходам – дверям, проёмам, люкам, лазам, тоже неизвестного назначения. В целом казалось, что в Башне царил полнейший хаос.

– Это не хаос, – упрекнула себя девушка, – Это своеобразный порядок.

В глубине холла особой торжественностью блистали две полукруглые лестницы, уходящие вверх. Синие ковровые дорожки с изображением звёздного неба венчали композицию.

За всем этим великолепием Инга забыла зачем пришла. Спасли голоса, разносившиеся сверху. Осторожно, чтобы случайно что-то не задеть, девушка направилась на звуки.

Винтовая лестница змеёй струилась сквозь комнаты. У неё не было отдельной шахты, и, поднимаясь, Инга могла видеть весь интерьер башни.

– …Почему мы все должны страдать из-за его дурацких выходок?! – раздавался сверху громкий, недовольный вскрик.

– Послушай, – второй голос, более вкрадчивый и более уставший, отвечал ему чуть тише, – Он тоже часть этого мира.

– Ерунда! Это подарок дражайшей тётки. А теперь она идёт на нас войной! Не из-за него, скажешь?

– Ты сам прекрасно знаешь, что это не так.

Разговор казался важным. Инге не хотелось в него встревать. Замешкавшись в одной из комнат, она будто случайно загляделась на часы.

– Мама переживает. А я не хочу, чтобы она расстраивалась из-за этого идиота, – в гневном голосе зазвучали нежные ноты.

– Сделать то, о чём ты просишь, я не могу. Не потому, что не хочу – не могу.

– Но всё-таки хочешь?

– Нет, – прозвучало очень категорично.

Инга остановилась в комнате с особенно монументальными часами. Большинство из них были напольными или парили в сферах над землёй. Взгляд девушки привлекли три похожие башни коричневых оттенков, от тёмного до светлого с рыжиной. Словно осенняя листва. Резные, с множеством плавных линий и замысловатых украшений.

На стенках первых часов в дереве застыли складки ткани. Инга прочла небольшую надпись под циферблатом: «Швея-ткальщица». Цифровая линейка уходила глубоко внутрь. Стрелки на ней не было.

У вторых часов украшения напоминали вязанные цветочки. Стрелки вновь не оказалось. На табличке значилось: «Швея-вязальщица».

Третьи часы несколько отличались. На их корпусе прорези и царапины образовывали вышитый крестом рисунок. Сам механизм выглядел особенно ветхим, и… Уставшим. Линия циферблата шла неправильной спиралью, и там, где у неё должен был быть конец, она перетекала в начало. По ней мерно, натужно бродила изящная стрелка, говорящая в пользу жизни. Надпись гласила: «Швея-вышивальщица».

– Тогда я просто отдам его тётке. Она ведь за ним пришла!

– Аргх, Лёд, послушай. Я устал с тобой спорить. Но… Пойми одно, твоя мать любит твоего брата. И тебя тоже. Она очень расстраивается, когда вы оба совершаете глупости.

– Может, ты ему это скажешь?

Оглушительно скрипнула половица. Инга поняла, что под ней. Что ж, задерживаться дальше не имело смысла. Девушка побежала обратно к лестнице.

– Ко мне пришли, – в голосе второго человека слышалось облегчение.

– Не уходи от разговора!

Говорившие находились прямо над Ингой, и за очередным витком лестницы она их встретила.

– Э-эм, здравствуйте, – начала она, как только выглянула из проёма, – Извините, не хотела мешать. Но Вы просили меня зайти.