Мирабо: Несвершившаяся судьба

Маркизу де Сен-Жоржу Мирабо был обязан понятием, которое ускользнуло от его предков: благородное семейство имеет вес, только если бывает при дворе и проживает в Париже. Так что было необходимо обзавестись домом в столице и, по возможности, замком в ее окрестностях.

Эти планы можно было осуществить, избавившись от земельных владений в Провансе; к несчастью, их основу составляло маркграфство Мирабо; обратив его в деньги, можно было утратить титул.

Столкнувшись с этой дилеммой, маркиз де Мирабо не колебался; у него были воззрения великого государственного деятеля. Однако, созданный для управления королевством, он был неспособен вести дела на ферме: грандиозность общих задач затмевала частности. Тогда он повел себя как министр финансов: занял денег, чтобы их потратить. Его приобретения стали залогом его долгов; он покупал под пять процентов ценности, приносившие в лучшем случае три процента; таким способом можно было бы обратить в пыль гораздо более существенные доходы, чем его собственные.

Один за другим он купил поместье под Немуром, замок Биньон, потом особняк в Париже, на улице Бержер. После трех лет ремонта Биньон всё еще был похож на сарай; что же до парижского особняка, то, несмотря на потраченные сто тысяч ливров, крыша в нем протекала так, словно ее не было вовсе.

При таких методах хозяйствования общие доходы маркиза де Мирабо сократились на пять тысяч ливров, тогда как расходы выросли на ту же сумму; осталось шесть тысяч ливров чистого дохода. Он решил, что настал подходящий момент, чтобы выгодно жениться и облегчить себе проведение новых финансовых операций. Мирабо положился на выбор маркиза де Сен-Жоржа: тот знал в своей провинции невесту, за которой давали 30 тысяч ливров ренты. «Как раз можно удвоить свои финансы», — думал про себя маркиз де Мирабо, который в своих счетных книгах часто путал чистый доход с «грязным».

Мадемуазель де Вассан была единственной дочерью Шарля де Вассана и Анны Терезы де Фирьер-Совбёф; она родилась в 1725 году, в двенадцать лет была выдана замуж за своего кузена Совбёфа и уже в тринадцать овдовела — брак состоялся лишь на бумаге. За ней давали баронство Пьер-Бюфьер, первое в Лимузене. Это восхитило маркиза де Мирабо, развеяв все его сомнения.

Всё в этом браке было надувательством: Вассаны проживали раздельно, поделив и имущество; маркиз де Вассан — пустое место, неизвестно как ставшее бригадным генералом, маркиза де Вассан — типичная теща из театральной пьесы, корыстная и бесчестная.

С озадачивающей беззаботностью, не читая, маркиз де Мирабо подписал брачный договор, связывающий его с девушкой, которой он в глаза не видел. Тридцать тысяч ливров ренты так и остались мечтой, на руки он получил лишь четыре тысячи. Они были принесены уродливой, сварливой и нелепой невестой, будто созданной для своего соотечественника г-на де Пурсоньяка[8].

«Двадцать лет, которые я с нею провел, были двадцатью годами почечных колик», — признался позднее маркиз де Мирабо, оправившись от ошибки молодости, когда он обманулся в расчетах точно так же, как и в чувствах.

Ведь он мог еще взять свое слово обратно, узрев будущую супругу; но, тешась иллюзиями по поводу брачного договора, подавил в себе эстетические капризы. А Женевьева де Вассан, увидев красавца-супруга, которого ей привезли из Парижа, влюбилась в него так, как только может влюбиться мечтательная провинциалка.

Хотя они оба этому противились, их вдруг охватило страстное желание; плотская ненасытность длилась одиннадцать лет; за это время на свет появились одиннадцать детей, из которых выжило только пять.

Утолив желание, маркиз де Мирабо перевоплощался в рассудительного человека и терроризировал жену без всякого снисхождения. Потом его вновь захватывало эротическое безумие, не был он огражден, разумеется, и от прочих бредней. Хозяйственные проблемы так и остались нерешенными, а появление каждого ребенка увеличивало и без того серьезные расходы.

В Мирабо отправили управляющего, который сумел извлечь из имения доходы, и семейство временно поселилось в Совбёфе, под Лиможем.

Маркиз де Мирабо хотел реализовать свои идеи в области агрономии; он оказался достаточно умен, чтобы восстановить почву, и, улучшив методы обработки земли, начал сдавать земли в аренду за 3200 ливров в год.

Периоды бездействия, вызванные беременностями жены или прекращением полевых работ, маркиз де Мирабо заполнял литературной деятельностью. Первый из его трудов, своеобразный памятник гордыне, более подошел бы для заключения, нежели для предисловия: он был озаглавлен «Политическое завещание» и выдержан на октаву выше обычного стиля.

Дворянин, рассуждающий, как король, обычно вызывает смех.

Маркиз де Мирабо всегда чувствовал себя выше смешного; он, столь часто потешавшийся над чужими предрассудками, с благоговейным уважением относился к своим собственным, возможно, потому, что они так мало походили на общечеловеческие.

Этот малоизвестный период был урожайным на записки, мемуары, размышления.

В то время как живот маркизы регулярно округлялся, мозг будущего отца постоянно кипел.