Мираж

Зинаида продолжала смотреть на Эльзу так, точно та говорила на незнакомом ей языке.

— Мой ребенок? — машинально повторила она. — Перси?

— Он был в лодке с отцом; разве ты этого не знала? Боже мой, Зинаида, почему же ты здесь, на берегу?

Зинаида не ответила. Она понемногу начинала понимать. Перси был на озере в бурю, и в тот самый час, когда она хотела броситься в волны, ее ребенка вытащили из них. Эта мысль пронизала ее мозг, как грозное предостережение, и вывела из овладевшего ею мертвого спокойствия. Она вздрогнула и с криком обернулась навстречу приближавшейся лодке.

Маленькая лодочка храбро выдержала бой, хотя от ее паруса остались одни клочья. Теперь она шла против ветра и продвигалась с большим трудом, но в ней было уже трое людей, разделявших между собой работу. Очевидно, оттуда заметили двух женщин на берегу; расстояние было еще слишком велико, чтобы крикнуть что-нибудь, но Эрвальд встал и поднял ребенка высоко на воздух, чтобы показать его матери.

Прошло еще четверть часа томительного ожидания; пловцам бросили с берега канат, Рейнгард поймал его, и лодку быстро притянули к берегу. Зоннек сидел у руля, его лицо сияло гордым, радостным чувством удовлетворения; последний час показал ему, что он еще не совсем утратил силы, а на берегу стояла молодая жена и ждала его.

Вдруг радость в его лице потухла, и рука медленно соскользнула с руля; он ясно видел, что глаза Эльзы искали не его, а другого, того, который стоял в лодке. Яркий луч счастья, сверкнувший в ее глазах, относился к этому человеку, к нему же относилось и движение, которым она рванулась им навстречу; но затем она внезапно остановилась как вкопанная. И взгляд Эрвальда обратился на нее с безмолвным, но страстным восторгом. Их взгляды встретились всего на одну секунду, но эта секунда выдала все.

Рейнгард сошел на берег первым с маленьким Перси на руках; он вырвал его у волн и теперь передал в объятья матери.

— Я должен был вам жизнь, Зинаида, вот она, — тихо сказал он. — Возьмите вашего ребенка.

Мальчик еще не опомнился от испуга и потрясения. Его долго носило по волнам между жизнью и смертью; на его глазах отец и Гартлей погрузились в воду, в то время как он, уцепившись за лодку, еще держался несколько секунд на поверхности; потом и его захлестнуло, и он очнулся уже в другой лодке; и опять они плыли по разъяренным волнам, а вокруг ревела буря. Мужчинам, поглощенным усиленной работой, некогда было утешать и успокаивать ребенка, который дрожа сидел скорчившись на дне лодки. С его платья лилась вода, мокрые черные волосы нависли на мертвенно-бледное личико, а большие темные глаза растерянно блуждали. Только очутившись в объятьях матери, почувствовав на своих холодных как лед губах и щеках ее горячие поцелуи, он понял, что находится в безопасности; он судорожно охватил руками ее шею, прижался к ней, ища у нее защиты, и с громким плачем закричал:

— Мама! Мама!

Восклицание восторга сорвалось с губ Зинаиды при этом первом безотчетном порыве сына; она осыпала ребенка страстными ласками и только потом поднялась с земли, чтобы поблагодарить его спасителя. Ее взгляд упал на Гартлея, который стоял рядом с Эрвальдом один, и в ней шевельнулось подозрение.

— Вы, мистер Гартлей? — спросила она прерывающимся голосом. — А… отец Перси?

Гартлей ничего не ответил и мрачно потупился; Рейнгард тоже молчал. К Зинаиде подошел Зоннек. Он был бледен, его лицо было мрачным, но он звучно и твердо ответил:

— Лорд Марвуд умер. Вы — вдова.

33

Наступил вечер, буря стихла; чистое, звездное небо раскинулось над озером, еще не успокоившимся, но вошедшим в свои берега. В Мальсбурге лежала жертва бури; когда ветер стих и опасность миновала, тело Марвуда было найдено.

Так же, как его друг, Марвуд был хорошим пловцом, но, по всей вероятности, был оглушен при внезапном погружении бота ударом упавшей мачты, потому что не выплыл, тогда как Гартлей тотчас вынырнул и вплавь достиг лодки. Эрвальд, видевший, как погрузился маленький Перси, бросился вслед за ним, и ему удалось благополучно добраться до него и доставить его в лодку.

Несмотря на явную опасность, они еще некоторое время кружили на месте крушения, чтобы подать помощь и лорду Марвуду, но он не появлялся, и в его гибели невозможно было сомневаться.

В комнатах Зинаиды еще виднелся свет. Она сидела у постели сына; истощенный пережитым волнением мальчик заснул в объятьях матери. Эльза сидела с ней, а Эрвальд еще не вернулся из Мальсбурга, куда проводил останки Марвуда.

На опушке маленькой рощи, подступавшей к самому берегу озера, стоял Зоннек; он вышел пройтись, несмотря на позднее время. Последние часы были полны тревоги. Беспокойство о ребенке, совсем окоченевшем в мокрой одежде, хлопоты о поисках тела, забота о страшно потрясенной Зинаиде — все это не давало ему времени думать о себе. Он боялся этого первого часа спокойствия и размышлений, но теперь он настал, и надо было взглянуть в глаза правде.