Мираж

Климович переехал в удобный дом со многими входными дверями. Здесь можно было принимать различных посетителей. Белов приехал из Парижа с перевязанным глазом. Генерал собирался в Берлин, сосредоточился на поездке, и штабс-капитан с подбитым глазом его раздражал.

   — Я нашёл эту Зи-Зи, вступил в контакт — она русская. Зина. Между прочим, спросил о болгарине, а она начала кричать, что к ней пристают. Подбежали молодые парни, драка, ну и...

   — Что ж. Это тоже результат. Она боится. Наверное, связана с красными. Нужна слежка. Нанимайте женщин. Пусть следят, с кем живёт, кто к ней ходит.

   — У нас мало денег, ваше превосходительство.

   — И у меня мало. А мне далеко ехать. Возьмите 1000 франков, следите — результат будет.

Вести слежку лучше самим — найдёшь тут женщин, которым можно что-то доверить. Договорились со штабс-капитаном Лентуковым — он замещал Климовича.

2

Генералы Кутепов и Шатилов хорошо отдохнули в отеле, позавтракали и на такси направились на Лионский вокзал. Они ехали на Ривьеру, в Антиб, где располагалась резиденция Великого князя Николая Николаевича. Им была назначена аудиенция на утро 9 марта.

У Кутепова так и не исчезло какое-то детское представление о блеске и величии династии Романовых, и поначалу его ожидало некоторое разочарование: перед ним в кресле сидел бородатый старик, и по его виду чувствовалось, что сам он не в состоянии подняться с кресла. Но вот приветливо шевельнулась рука Великого князя, появились царственная улыбка, прозвучал густой командирский голос, всё это соединилось в неподражаемые естественные манеры врождённого аристократа, представителя великой династии, и Кутепов внутренне счастливо собрался, подтянулся, как на параде. Да, эти люди рождены, чтобы повелевать Россией.

На беседе в качестве секретаря присутствовал барон Сталь. Князь, получив из рук генерала письмо Врангеля, с аристократической небрежностью пробежал его, как бы уже зная содержание, и передал барону.

   — Я мало принимаю, — сказал Великий князь. — Считаю, что все члены императорской фамилии после всего случившегося должны были бы воздерживаться от проявления какой-либо активной деятельности. Но вас, Александр Павлович, и вас, Павел Николаевич, я знаю, как людей с железной волей, решительных, серьёзных, не болтливых, и могу с вами говорить откровенно.

Умение Николая Николаевича вести светскую беседу позволило Кутепову понять, что сказанное Великим князем относится в первую очередь к нему, и он вновь почувствовал себя на месте, предназначенном ему жизнью. Его знают, понимают, ценят. От него ждут действий. И действия будут.

Беседа продолжалась два часа. Серьёзно и всесторонне обсуждали, не следует ли Великому князю выступить с обращением к офицерам Русской армии, среди которых увеличивается число покидающих службу.

   — Ваше Императорское Высочество, — говорил Кутепов, — уверяю вас, что ваш престиж, как бывшего Верховного главнокомандующего, столь могуч, что Обращение обязательно повлияет на офицеров.

С ним соглашались, но рассматривали дело с разных сторон — Обращение Великого князя может быть использовано в целях агитации против Армии; красные поднимут шум — мол, создаётся монархическая военная организация. Решили, что целесообразнее использовать для воздействия на русских воинов офицерские организации различных стран, частным порядком проинформировав их председателей о взглядах Великого князя. Николая Николаевича заинтересовало предложение американца Риса, готового предоставить средства для экспедиции в Россию за гарантирование ему в будущем экономических выгод.

Все два часа Великий князь активно участвовал в разговоре, и часто его предложения оказывались наиболее приемлемыми. Лишь в конце беседы, как и в её начале, Кутепов вновь испытал неприятное разочарование. Вспоминали покойного императора-мученика, и вдруг Великий князь спросил:

   — Как вы считаете, господа, Его Императорское Величество был человек или Бог?

Все промолчали, и Николай Николаевич продолжил:

   — Я долго наблюдал за ним, думал и пришёл к выводу, что император был не человек и не Бог. Он как-то умел оказаться средним между Богом и человеком. Те, кто не понимали этого, не понимали и его поступков.

Прощаясь, Великий князь посоветовал Кутепову, именно Кутепову, а не обоим генералам, переговорить в Париже с представителем генерала Врангеля генералом Хольмсеном, выработать сообща такое воззвание к офицерам, которое можно было бы распространять среди военных в других странах. Напомнил также о необходимости начинать конкретную работу в России.

   — Я был бы вам весьма благодарен, Александр Павлович, если бы на обратном пути в Сербию вы сообщили мне о результатах этих переговоров.

3

Леонтий Дымников жил на аристократическом правом берегу Сены, на улице Риволи, в небольшой, но роскошной квартире. Любимая комната — спальня, она же и личный кабинет — посетителей принимал в другом. Главное здесь — ЕЁ портрет кисти Дёрена: живое улыбающееся лицо, большие всепонимающие ласковые глаза. Портрет расположен так, чтобы видеть и с кровати, и из-за стола.