Мираж

1 марта в Прощёное воскресенье торжественно освящали храм Преподобного Сергия. Храм был битком набит русской эмиграцией и русской традицией: внешне генералы ненамного отличались от шофёров такси, рабочих заводов «Рено» и «Ситроен», принарядившихся в праздничные костюмы, но почётные места у алтаря отведены были только генералам и знаменитостям. Кутепов, как всегда, впереди. Здесь же и Миллер[58], и Шатилов, и Лукомский[59], и Струве, и Гучков... С уважительным вниманием слушали «Слово» митрополита Евлогия:

«...И для всех нас — как бы хотелось! — чтобы здесь создался светлый и тёплый очаг родного Православия, чтобы и сюда притекали православные русские люди, измученные, истерзанные душой, как некогда притекали изнемогавшие под игом татарским наши предки в обитель Преподобного Сергия и получали утешение и запас бодрости душевной, обновляя душевные силы для борьбы с житейскими невзгодами...»

Кто-то сзади осторожно дотронулся до плеча. Кутепов слегка повернул голову — генерал Монкевиц, служивший в штабе Врангеля и недавно перебравшийся в Париж.

   — Хорошие вести, — шепнул Монкевиц. — Подойду к вам потом, на улице.

Многие бросали службу у Врангеля после того, как в конце 24-го Великий князь объявил, что через Главнокомандующего берёт на себя руководство как армией, так и всеми военными организациями. Теперь все финансы у него. Потому и к нему, к Кутепову — начальнику секретной разведки и начальнику охраны Великого князя — все тянутся, и ему лестно сознавать, что он первый в Париже генерал. Не интригами, не родством, не протекциями заслужил доверие самого Николая Николаевича Романова. Вот и Монкевиц лепится. Этот генерал хорош тем, что у Врангеля занимался разведкой, кое-что знает, будет помогать...

Митрополит продолжал:

«...Низкий поклон мой в этом святом месте всем, кто принёс сюда свои трудовые жертвы и особенно трогательны лепты бедняков, рабочих, бедных женщин, которые жертвовали свои последние серьги, кольца, желая остаться «неизвестными». Да воздаст Господь всем добрым жертвователям сторицею...»

На улице настоящая весна. Растапливается зима, плывут воспоминания.

   — Помните, Павел Николаевич, такой март в 18-м на Кубани? Ах, да, вы там не участвовали, — Кутепов с удовольствием напомнил Шатилову, интригану-врангелевцу, что тот не «первопоходник».

Монкевиц настиг генерала у такси.

   — Несколько слов, Александр Павлович, но сугубо секретно. Может быть, немного пройдём пешком по весеннему солнышку? Имею все основания заявить, что «Трест» полностью себя реабилитировал, и вы можете спокойно с ним работать. Дело в том, что некоторое время назад я направил своего разведчика в Россию — Демидова-Орсини. Прекрасный офицер, герой, настоящий русский дворянин. И, представляете, его схватили чекисты. Сразу не расстреляли, держали на Лубянке, хотели что-то вытянуть из него. Я был совершенно потрясён несчастьем. Написал в «Трест» Якушеву — вы же знаете: я переписываюсь с ним через Захарченко. Отчаянное письмо написал. И... Представляете? Его отпустили и дали уехать. Он рассказал, что, когда его освобождали, чекист, оформлявший документы, сказал: «Вам повезло: очень большой человек звонил нам по вашему делу». Вот такой «Трест».

   — Это отрадно, — сказал Кутепов, стараясь не очень выражать радость. — Я регулярно подучаю донесения «Треста», и из них тоже можно сделать вывод, что «Трест» — серьёзная организация.

Расставшись с Монкевицем, генерал взял такси. Жаль, что шофёр оказался французом — когда на душе хорошо, хочется разговаривать. Год начинался удачно: у Великого князя он — первое лицо в армии, Лида, наконец, станет матерью, Мария пишет, что, наверное, приедет летом. Он имеет право на встречу с единственной женщиной, которая достойна его. И он для неё единственный мужчина. Она сама говорила так.

Неплохо бы ещё пристрелить советского посла Красина, однако без договорённости с «Трестом» это делать нельзя.

2

Жизни многих людей планировались в кабинете на 3 этаже знаменитого здания на Лубянке.

Нарком вызвал Ягоду и приказал направить в Париж только Якушева и Захарченко. Никаких сопровождающих, тем более, что Зайцевского переводят на вновь организуемую спецгруппу, а Клинцов был слишком близок с Троцким. В Париже, сказал нарком, после открытия посольства много наших людей и при необходимости они помогут. О задачах командировки говорил общими словами: укрепление отношений с Великим князем, с Кутеповым, РОВС; предупреждение террористических актов в СССР, разведка планов РОВС.

   — Рейли[60]? — напомнил Ягода недавнее прямое указание Дзержинского обезвредить Сиднея Рейли так же, как обезвредили Савинкова. — Это задание «Тресту» отменяется?

   — Ни в коем случае. Но план операции разработает вновь организуемая спецгруппа. «Трест» будет выполнять. А сегодня для успеха операции Якушев в Париже должен о Рейли молчать, не проявлять любопытства, интереса. Если будут говорить, пусть слушает, но с полным равнодушием.