Мираж Огня (СИ)

Я уже вскочил на лошадь, чтобы отправиться в Орден. Как  раз занимался рассвет. Времени до молитвы осталось мало.

- Дура-а-а-а-а-а-а-а-аК! - заорал Люцифер и отвернулся, крылья черного ангела подрагивали от раздражения, - Нет, ну он опять! Промахать второй момент! Такой момент! 

- Точно надо двинуть, -  подвел черту Бельфегор, понимая, что сам Антоний так и не додумается. - Я тут его на любовный лад настраиваю! Стихи ему читаю! Дурак! Может, ей почитать? Ведьме? 

- Ага, а потом Туся бежал за тобой и орал: “Бабу верни!”, - усмехнулся Люцифер. 

- Тихо! - цыкнул на них Святой Петр, умиляясь картине, -  Глядите! 

Софа осталась на месте, как будто ждала от меня чего-то? Чего?  Я пообещал, что разберусь, сказал ждать меня дома, чтобы не подвергала себя опасности… И тут до меня дошло…

- Благословенная будь, - прошептал я, склонясь с лошади к Софе и целуя ее в лоб. Ведьма тихо хихикнула, а у меня почему-то от сердца отлегло. -  Иди в дом.

Я подождал пока Софа закроет дверь избы и пустил коня во весь опор, понимая, что безбожно опаздываю и не успеваю к молитве!

- Это победа! - язвительно изрек Люцифер, скептически поднимая бровь и наблюдая за таким робким поцелуем. 

- Э-э-э-э-э, - синхронно не поняли ангелы. 

- Да ничего, - отмахнулся от них Люцифер, поправляя свои золотые одежды, -  Молодость вспомнил…

Глава одиннадцатая

Я подъехал к вратам святого ордена уже после того, как братья завершили молитву. Нужно собрать орден и объявить им о том, что Альвева - просто травница, затем проверить, как устроили Мораиса и, возможно, более детально посмотреть на тренировки новых инквизиторов. Отбиваться распятиями - не дело. Против настоящей ведьмы они не помогут, а осквернять просто знак бога…

- Антоний, ты опоздал! - мне на встречу вышел святой отец в сопровождении братьев и Виттора, -  Я так полагаю, что у тебя была веская причина не появиться к утренней молитве ордена. Расскажи нам о ней.

Тон епископа заставил меня насторожиться, но я решил не заострять на нем внимания. Сейчас важно было решить вопрос с Альвевой. Я не хотел, чтобы невиновную девушку сожгли, а, значит, раз епископ сам изъявил желания поговорить… Что это? Плач?

- Святой отец, мне показалось или где-то всхлипывает женщина? - насторожился я медленно скользя по толпе взглядом, пытаясь понять откуда идет звук, но так и не находя его источник, - Что-то произошло? Кому-то нужна помощь?

- Нужна, Антоний. И мы надеемся, что святой не оставит молящихся ему, - уклончиво произнес епископ, а меня охватило нехорошее предчувствие, - Но сначала, поведай нам, сын мой, что тебя так задержало?

- Я разбирался с допросными листами, которые взял на изучение, - уверенно начал я, вспоминая правильные формулировки защиты подозреваемой. Святой отец слушал меня, изредка кивая. -  Ту, что вы признали ведьмой, таковой не является. Она - всего лишь травница. И я считаю, что ее знания отлично послужат нашему ордену. Она бы могла лечить раненных или, если мы выделим экипаж, выезжать для помощи роженицам и больным детям.. Ведь сам Господь потратил целый день потратил на создание трав и растений… Я считаю, что Альвева…

- Ведьма!!! - взвыла какая-то женщина, снова срываясь на плач, а ей вторили еще несколько плачущих голосов. Братство стало расступаться и я увидел несколько семей, что стояли за орденом и тихо плакали. Что происходит? - Убийца!!!!

Я был удивлен и не понимал в чем дело, Господи, помоги мне, вразуми.

- Я ничего не понимаю, - нахмурился я, понимая,что если это- новая линия обвинения, и она лжесвидетельствует, то моя кара распространится и на них тоже. - Перед лицом господа я требую объяснений!

- Разумеется, Святой, - кивнул головой епископ, а потом развернулся к семьям и стал указывать поочередно на каждую, - Это Агнета и Йохан, родители Иды: это Камессина и Альбин, родители Вимона; это Стасий и Доротея, родители Томасины; это Розамунда и Осберт, родители Аттеларта; это Оливия и Фалко, родители Асцелины; ну и Мариотта и Варин, родители Теофании.

Я не понимал, к чему клонит святой отец, происходящее здесь - было страшным зрелищем: женщины рыдали прижимая к груди детскую одежду и игрушки, мужчины, как могли утешали их. Кто-то держался, а кто-то плакал вместе с женами.