Мираж Огня (СИ)

Я  стал подходить ближе к столу, чтобы рассмотреть то, что там увидела Альвева, но не видел ничего! Абсолютно ничего, кроме старых досок и слоя пыли. Но Альвева продолжала разговор, с тем, кого видела только она. Я же не слышал ответов и не видел собеседника…

- Ну же! Чего же ты медлишь? - нервничала девушка изо всех сил дергая цепями, пытаясь высвободить руки. - Я готова! Готова продать тебе душу! Только освободи меня! Спаси! Дай мне силы защититься от этих палачей!

- Люся, не халтурь!  - прикрикнул Бельфегор, наблюдая за тем, как младший брат корчит рожи из под стола, - Давай не филонь! Спор есть спор! 

- Ты это специально, да? - наседал на Бельфегора Михаил, сильнее хмуря красивые брови, - Я же сказал, что Антоний должен усвоить урок самостоятельно! 

- Так он и усваивает! Смотри, сам под стол полез! - отмахнулся от архангела демон, -  Люся, эта рожа уже была! Давай другую! 

- Почему он не заберет ее душу? - недоумевал Святой Петр, наблюдая за развернувшейся картиной на земле, - Она же сама готова отдать! А взамен просит такую мелочь? 

- Начерта она ему? - не выдержал Бельфегор, а к вратам снова поскакал хихикая маленький бесенок, - Ты хоть раз видел, чтобы он душу забирал? 

- Куда пшел! - орал святой Петр, гоняясь с метлой за бесенком, - А ну, брысь, отсюда! 

- Давай вниз! А то замерзнешь здесь в высоких слоях атмосферы! Домой! Грейся! - усмехнулся Бельфегор, ловя бесенка и сажая на огромную ладонь - Потом весь противень обчихаешь! 

Девушка обезумевшим взглядом продолжала смотреть под стол, а по щекам лились слезы.

- Нет! Нет! Стой! Куда ты? - истерика накрывала Альвеву, она металась, дергала цепи с такой силой, что колодки разрезали ей сухожилия, - Не бросай меня! Нет! Спаси-и-и-и-и!

Я уже ничем не мог ей помочь. Она сама подтвердила свою вину… Но была ли вина? Альвева действовала по писанию святого ордена, обезумев от страха перед инквизицией… Я не мог ее винить ни в чем, понимая, что она просто стала жертвой безграмотности членов ордена… Я с жалостью смотрел на поникшую девушку. Ее видение рассеялось, она больше не говорила с Люцифером… Или кого она там видела…

 Девушка просто дрожала, глотая слезы, а я направился к двери, чтобы позвать палача. Он оказался прямо за дверью, трясущейся и крестящийся, за его спиной прятался писарь тихо поскуливая и плача.

- Как твое имя, - обратился я к писарю, а тот лишь съежился и сильнее заскулил, - Как тебя зовут, писарь?

- Го-де-лот-т-т-т, - заикаясь произнес писарь, все еще боясь выходить из-за спины палача, - Святой Антоний, а т-т-т-там п-п-п-правд-д-д-да б-б-б-был д-д-д-дьявол?

Я посмотрел на писаря, как на умалишенного, хотя не мог отрицать нахождения там Люцифера. А, если вспомнить, что мне память вернул Бельфегор, то и говорить нечего… Я сам не достоин находиться в стенах святой обители…

- Я же тебе говорил! Что не может Дьявол проникнуть в орден! - гордо вскинул голову палач, глядя на писаря с превосходством, -  А уж тем более, находиться там в присутствии самого святого!

- Годелот, ты знаешь кому принадлежат трактаты, где описано, что вытопленный жир младенцев и детей приносил метлу к Дьяволу? - сурово спросил я, наблюдая за реакцией, ловя мимолетные колебания лица. Он не соврет, - Годелот, скажи мне правду! Ты сейчас стоишь  не только передо мной, но и перед Богом. Я - левая, карающая рука его. Не вынуждай меня вытаскивать правду из тебя силой…

- Я знаю, Святой, - вклинился в наш разговор палач, глядя на меня немигающим взглядом, - Парнишка напуган, он у нас недавно и не привык еще к такому. Эти трактаты написал несколько лет назад брат Толий. Ему в этом помогали братья Фрей и Лирх. Они всех горячо уверяли в том, что видели это своими глазами и за большие деньги смогут описать все, что знают. Мы все скидывались, даже вот он.

Палач кивнул головой на писаря, тот уже был близок к обмороку. Я не стал допытывать у него подробности, лишь бросил еще один жалеющий взгляд на Альвеву и вышел из допросной.