Мираж Огня (СИ)

Пробормотал я уже падая на кровать и засыпая. Слишком устал, слишком.. А вот пробуждение меня ждало мягко говоря необычное.  В шатре горели факелы, отбрасывая большие тени на стены, была еще ночь. Все бы ничего, если бы я не был привязан к кровати абсолютно голый. Я попытался поднять голову, попытка успехом не увенчалась. Все, на что меня хватило - это повернуть голову.

Рядом с кроватью стояла Софа, завернутая в красное покрывало. Я замер, на миг залюбовавшись , как огни факелов играют на рыжих волосах. Но быстро пришел в себя.

- Софа, отвяжи меня, это как минимум не смешно, - сурово начал я, а ведьма закусила губу и отрицательно покачала головой, - А как максимум - это грех. Соф, прекрати.

Ведьма лукаво улыбнулась,а с ее плеч красивыми волнами стекло покрывало. Софа перешагнула через него и легла рядом.

- Софа, не надо, - я уже практически умолял ведьму остановиться, но она как будто меня не слышала.

Ведьма целовала меня, а ее нежная рука гуляла по моему телу. Поцелуи становились глубже, а я терял голову от ощущений. Отрывистый шепот вырвался у меня непроизвольно и был больше похож на мольбу, а не на протест, когда поцелуи ведьмы спустились ниже. Я сдавался и уступал, шепча, чтобы развязала мне руки. Мое дыхание стало прерывистым и тяжелым, когда ведьма нависла надо мной потянув за веревку, что связывала мне руки. Я никогда не думал, что у нее такая мягкая кожа…

- Ты так красива, - прошептал я, видя все изгибы ее тела, пока она потянула за веревку, связывающую мне ноги.

Получив свободу и стараясь забыть о том кто я, и о долге, я целовал каждый сантиметр ее тела, наслаждаясь ее короткими, но глубокими вздохами.  Я уперся руками в ложе, приподнимаясь над Софой, и одним быстрым движением овладел ею. Стоны и прерывистое дыхание свидетельствовали о  пожаре, разгоревшемся между нами.

-  Люблю тебя… - с тихим изумлением произнесла ведьма, а ее шепот больше походил на шелест падающих листьев… Не знаю, услышала ли она меня, но я сказал ей тоже самое, впервые  приняв решение, не оглядываясь на рясу.

В момент наивысшего наслаждения, сливаясь в едином порыве, в самом древнем из ритмов, я понимал, что это единство было многим больше, чем просто движения, жаркие вздохи, тихие, страстные мольбы… Это было единство душ, ощущение правильности, и полная уверенность в том, что так и должно быть.  До утра мы так  больше и не уснули.

Глава девятнадцатая.

Всю дорогу до деревни я пытался отговорить Софу оставаться там, но упрямая ведьма не сдавалась. Сошлись на том, что она заберет из дома нужные снадобья, и я отвезу ее к кузнецу.

Береги себя, - шептала мне Софа, вцепившись в мою рясу, как в последний раз. Жена кузнеца утирала скупую слезу, вытирая нос о рубаху кузнеца, - Возвращайся скорее домой.

Я поцеловал ведьму на прощание и вскочил на лошадь. Кузнец не сводил с меня взгляда, а я с него. Первым тишину нарушил я, понимая, что так и не уеду.

- Береги ее, кузнец, - попросил я, а он кивнул и подгреб ведьму под свободную руку к себе, - Я постараюсь быстро вернуться.

Я проверил наличие отчетов о деревне, буллу, и бросив крайний взгляд на Софу пришпорил коня. До столицы несколько дней пути, я гнал лошадь, практически без отдыха, благо першероны рассчитаны на такую нагрузку.

Ватикан встретил меня до боли в глазах белыми стенами, которые контрастировали с серой и коричневой сыростью и грязью деревень. Въезжая в ворота столицы я вдохнул полной грудью давно забытый, но такой родной запах. Я дома.  Резиденция папы встретила меня тишиной и несколькими стражниками. Меня провожали по некогда родными коридорами, но нам не встретился никто из конклава. Это было плохим знаком.

- Папа  скверно себя чувствует, -  скорбно произнес писарь, стоящий возле покоев Иоанна, - Мы ждали Вас, святой Антоний и волновались, что Его Святейшество не доживет до вашего приезда. Ради Бога, не утомляйте его еще больше. Господь вот- вот приберет его.

Я кивнул, а стражники по приказу церковника открыли двери в палаты папы. Я сделал шаг вперед и обомлел, вокруг кровати Иоанна собрался весь конклав, а сам Его Святейшество был настолько стар, что не мог самостоятельно двигаться. Во истину, время не щадит никого.

- Святой? - закряхтел Иоанн, взмахнув сухой кистью руки, отдавая приказ, чтобы ему помогли сесть на кровати. Двое кардиналов тут же подлетели к нему и помогли опереться на спинку роскошного ложа. Папа передохнул и подозвал меня к себе, внимательно рассматривая, - Антоний, это и вправду ты! Слава господу нашему! Вон! Все вон! Оставьте меня со святым!

Конклав спешно выходил из покоев, а папа похлопал по ложу рядом с собой. Я присел рядом , не зная с чего начать и что говорят в таких случаях. Иоанн посмотрел на меня, назвал по имени и расплакался.