Мираж: последняя капля

Инна даже не пыталась успокоить свой гнев. Не злость – бешенство разрывало её изнутри. Хотелось рвать и метать. Подпитанные адреналином эмоции помогли в эту ночь утроить силы. Она сделала четыре ходки, перенесла около тридцати яиц. Спрятала. И вполне довольная собой, пошла утром к Марту, срезов часть пути через зону огромного лабораторного комплекса. Там всегда было полно работников так что пройти по закрытому участку для неё никогда не составляло труда.

Но случилась неприятность. Попался ей на глаза жгучий брюнет, который громил на своём пути всё, что попадалось под руки. Крики, шум бьющегося стекла, посуды, оборудования, хлопки и дым – всё сыграло на истощённые нервы. И упала Инна в обморок. Но, скорее всего, обморок стал результатом истощения организма. Питаться одним завтраком при тридцати часовом рабочем дне стало для неё трудновато. Ей всё равно повезло: рядом оказался знакомый зелёный парень – младший специалист из отдела Марта. Инна даже знала его имя – Наан. Такой же миловидный, как и многие его зелёные сородичи. Маленький тощий «лягушонок», если про девушку можно сказать: тонка как тростинка, то про парня: как лист камыша. Его мягкие женственные движения, неторопливость и напыщенная высокомерность всем твердила о его достаточно высокой должности для его рода, которое не занимала (никогда не занимала) высоких постов. Наан работал в отделе по распределению под руководством Марта, пускай на меленькой должности, но числился помощником самого начальника.

Присел парень рядом с упавшей девушкой, хотел видимо хлопнуть по щеке, но не решился. Лишь слегка прикоснулся к её лицу, к коже. Да, тёплая бархатная кожа человека отличалась от нежной шёлковой кожи зелёных девушек. Заострил он на такой мелочи внимание. Любопытство.

Инна открыла глаза, тоже села рядом с зелёным. Хотела взглядом моргнуть ему, своего рода спасибо сказать. Но, увидела, как наливается розовой краской зелёные скулы. Всё поняла. Растерянность парня, его заинтересованный взгляд на ней, неожиданно её развеселил. Она улыбнулась. Парень смутился, понял, зачем таким непристойным его поймали. Поняла и Инна, что он никогда не прикасался к женщинам других видов. Наан воспринял улыбку девушки ещё и как знак благодарности, перед его благородством, опустившимся перед иной. Высокомерно, больше наигранно, поднял голову, чтобы показаться рядом с красавицей, великим господином. Нет! Если бы неадекватно действующий не так далеко брюнет, Инна бы от смеха за живот взялась.

Огромное светлое помещение медицинской научной лаборатории было похоже на крытый стадион. Прозрачная крыша давала возможность естественному свету проникать в полном объёме. Красиво и строго. Сколько там всего имелось – ломать, не переломать. И никто обезумевшему от гнева мужчине не препятствовал в уничтожении имущества. Никто!

Сидеть на голом полу у зелёных еннов не считалось зазорным, так что Инна и Нанн не торопились вставать. И вместе они стали наблюдать, что будет дальше. Временами парнишка посматривал на Инну, заглядывал в её песочно-золотые глаза с чёрной границей, хотя, он мог поклясться, что иногда они кажутся совершенно чёрными.

Разглядывал он девушку, а сам думал: действительно ли такая красавица всего лишь иная работница, ведь знал же, что не числится она таковой, а спрашивать своего непосредственного начальника опасался. Надумывая себе всякие глупости.

Погром продолжался, пока не пришёл Март. Поговорили они немного и ушли. И Инне в тот день нашлась дополнительная работа. Туда – не в медицинский научный центр по виду, а на полигон разбитой техники, наверное, в тот день всех иных работников согнали. Ходила Инна, увидела дружно взявшуюся за работу знакомую бригаду, которые, завидев её, дружно помахали рукой – поздоровались. Мелочь, а приятно!

Так и быть, присоединилась она к ним. Стала помогать Татьяне. Заодно внимательно слушая, что происходит вокруг, кто что говорит. Со всех сторон звучала разнообразная разговорная речь. Кто-то обсуждал пострадавшие технические новинки, кто-то случившееся, кто-то делился последними новостями. Никто не обращал внимания на глухонемую девушку, даже когда темы касались самых сокровенных тайн.

Бывают в жизни огорченья! Инна не огорчалась. «Потерпи!»

А через несколько дней, сидя на своём уединённом цветочном склоне. Не столько погружаясь в себя, сколько мысленно паря над миром. Инна почувствовала опасность, не за себя, за свою драгоценную тайну. Она чувствовала, что кто-то стоит у фонтана в пещере, кто-то смотрит на её «драгоценный каменный цветок». Как она бежала…, – нет, она летела как испуганная мать. Напрямик. Через заросшее болото, прыгая по крупным поваленным стволам, перелетая через бездонные расщелины, по склону – туда – к расщелине, усыпанной мелкими (с ноготь) жёлтыми цветочками, похожими на пятиконечные звёзды. Оттуда сверху была видна часть глубокого помещения. Видна часть подземного озера.