Мираж - потерянная душа (СИ)

  Толку то, что нашла. Воин, практически, был погребён, раскапывать его не было возможности. Да и замки ремня не подавались, не отцеплялись. Не сдержавшись,- выругалась на древнем священном языке ярых. "Мертвец" открыл глаза, - шевельнулся. То, что случилось в голове, в разуме, в сознание можно было сравнить со взрывом. Она почувствовала его боль и чуть не взвыла. Сжав зубы - "заскулила". Сильно было изувечено его тело. Телом назвать - истерзанный кусок...

  Он жив... жив. Девушка всхлипнула, заставляя себя проглотить подкативший к горлу комок горестного рыдания. Всплыло сострадание к чужой боли, к жизни, которую не чувствовала, вот-вот и ей никто не посочувствует. Никто и никогда не узнает о её судьбе - где она сгинула. Она заглянула в его глаза, и установилась "связь". Они стали целым в сознание. Телепатия?

  Приказной тон, словно гром раздался внутри её головы, приказав больше никогда... нет, поклясться. Да.

  Ураганным вихрем проносилось забытое: она давно знает ярых. Да. "Саранан" - подсказал истерзанный имя видения. Огромный "медведь" укачивал малышку, напевая колыбельную на своём древнем языке. Это умирающий воин, вырвав из забытого подсознания фрагмент, показал ей, что должно вырываться из уст девушки, даже в самые тяжёлые минуты. Не ругаться! Она ему обещала, что такого больше не повториться, - поклялась.

  -

  Безликий, увидев милую сцену, предложил грозному хищнику забрать больного младенца себе. Всё-таки она ему не чужая. Саранан видел прикосновение тёмных миров к малышке, видел в глазах ребёнка бездонный колодец Тьмы. Он тайком сделал ей прививку, намереваясь облегчить боль, ненадолго. Угощение, что он дал малышке, должно было избавить её от страданий. Облегчить участь. Надеялся, что смерть малышки будет сном...

  Браслет - так вот он откуда. Саранан вложил младенцу в ручку медальон в виде монеты - солнышка. Поручился он за неё, перед богами. Плата мёртвым богам. Да. Когда медальон обратился браслетом, обвившись вокруг ручки, он не видел. Но он видел, как мать прятала ребёнка. Нападение на базу "охотников" было стремительным. Взрывы и суматоха. Всё...

  Яркие голубые глаза, стеклянным блеском провалились в черноту "колодца". Чтобы связать их души, хватило этого мгновения. Мгновение жизни было у них, у неё...

  Крик вырвался с хрипом. Не от боли она кричала, а от беспомощности. Из тела торчали зубья твари. Умереть как-то так, не хотелось. Девушку приподняло, потянуло...

  Цепляясь за жизнь, она хваталась за всё, что попадалось. Как страшно, как больно умирать, как ей хватило времени подумать: что, чтобы не случилось, она будет бороться за жизнь, за любую жизнь, как бы не было всё плохо, и чтобы ей это ни стоило...

  Хотелось жить! В глазах темнело. Произошедшее дальше не вызвало в ней удивление. В момент краткого помутнения, в миг отчаяния, время замедлилось. На миг остановилось.

  Бесформенная безликая тень, схватив её зубами за плечо - удержала.

  Объяснять ничего не надо было, краем глаза она видела, что из соседней кучи, что-то выползло и кинулось на помощь. Мига хватило...

  Из кучи мёртвых, мимо девушки, пролетела стрела и исчезла в пасти зубастой твари.

  Полуживой пёс мёртвой хваткой вцепилось в длинный язык, разрывая его когтями. Как зашипела "госпожа", отбросив добычу.

  На визг хозяйки бежало огромное количество подчиненных. Бежали...

  Девчонку отбросило в единственное надёжное укрытие, хотя по её мнению, она должна была улететь совсем в другую сторону. Чувство, что кто-то, словно за руку, как провинившегося ребёнка, затолкал её прямо в плотоядный цветок, который тут же захлопнулся. Ещё по пути - отругав.

  Так однажды прятала своего щенка в нору дикая псина, своей тушей затыкая проход. Псина...

  В обволакивающей цветочной жижи, оказалось уютно. Поудобнее расположив тело, сознание отключилась от происходящего.

  Крики, визг, рычание, - стихли, сменившись глубоким тяжёлым уханьем.

  Время шло, скользящими над чёрной пропастью игривыми солнечными зайчиками. Пытались разбудить они её сознание, пытались выманить из мглы. Она не одна...

  И вновь, первым вернувшимся чувством, была боль. Боль было всем. Огнём горело в ней всё и, видимо, горела в ней не только плоть, но она радовалась тому, что жива. Жива!

  Слух уловил отдалённый зов пса, очень знакомый - Кутя.

  ЖИВА!

  Крики ночной погони были слышны далеко. Услышал их и Кутя. Поднявшись, он кинулся на помощь. Несмотря на ураганный ветер и проливной дождь, хищники всё же вышли на след. По пути, отбив от нападок смрад одинокого охотника.

  -

  Судьба дала направление, а как попадут к намеченному пересечению путники, зависит от тех, кто движется по пути.

  Судьба разложила всё так, что дикая стая была в эти дни недалеко от территорий смрад. Они бродили, искали следы, что уводили их всё дальше - в глубь, в топи...

  -

  Преодолевая боль, осторожно выглянув из своего укрытия, удивившись, что смрад не было видно, окровавленное существо, мало напоминавшее человека, и тем более девушку, вывалилось из своего потайного укрытия. Только госпожа-смрад всё ещё ухала на берегу.