Миражи искусства

Не может не вызывать недоумения также то, как обходится Юрчёнков с темой соглашения 1000-летней давности. Вопреки версии РАН в интервью об этом сказано: «управление в регионе было организовано на основе договора с местным населением». Касаясь же конкретно, в чём тут дело, директор института, утверждал: «существует договор 1006 года между Русью (курсив мой. – А. Ю.) и Волжской Булгарией». То есть одновременно с отрицанием позиции Москвы она, эта позиция, отчётливо признавалась.

По такой двойственности сам же руководитель НИИ бьёт прямой наводкой. Ссылаясь на некий литературный памятник XIII века, он проговаривается: «…мордва была покорна… «…Юрью, князю кыевьскому…»

Известно: для науки даже самый древнейший из текстов не всегда является безусловным доказательством.

Из-за чего гуманитарию понадобилось заменять одно, никем пока ещё не опровергнутое обозначение территории из Х века, другим – приобретающим неясное восприятие на историческом фоне? Уж не из-за того ли, что здесь возникали не вполне желательные ассоциации с той прошлой Русью с центром в Киеве, на месте которой на момент опубликования указанных интервью размещалась ещё оранжевая, удостоенная глубокой российской политической неприязни Украина?

Заметен перекос и в истолковании «вхождения мордовского народа в состав российского государства». Руководитель научного учреждения сообщал: согласно грамоте Ивана III, сыну этого царя Василию отходили обширные территории мордовского Поволжья «…с волостьми, и з сёлы и со всем …да князи мордовские все…» Не иначе как речь шла о наделении вотчиной. Называть это вхождением? Хорошо хоть, что его не считают больше добровольным, как о том без устали трещала коммунистическая пропаганда.

Какие после этого имеют цену всяческие ужимки, реверансы, утайки, искажающие историю? На самом-то деле было всё, вероятно, по-другому. Неважно? Да нет. В номере «Финно-угорской газеты», вышедшем сразу вослед тому, где Юрчёнков отдублировал самого себя, публиковался материал того же порядка – о вхождении в состав России Удмуртии, включавшей когда-то арские и марийские земли.

Не считая нужным приукрашивать или затирать обстоятельства, доктор исторических наук Гришкина, давшая интервью изданию, прямо говорит о многих сложных поворотах в процессе вхождения.

«…«благодаря» этому процессу, – делает итоговую ремарку учёный, – мы получили то, что называется империей, «имперским сознанием». А у этого сознания в России есть одна существенная особенность. …нам легче и предпочтительнее уйти на новые места, заново обосноваться где-то, нежели последовательно и целеустремлённо обустраивать свой клочок земли, свой дом, как это уже много столетий делают европейцы.

Это – экстенсивный путь развития, противопоставленный более прогрессивному – интенсивному. С инерцией этих издержек «имперского сознания» мы сталкиваемся до сих пор. И в национальном сознании, и в экономике, и в политике.

Именно с тех пор в нашей стране во всём господствует государственное начало, ничего не делается без участия государства: реформы только «сверху», гражданское общество формируется «сверху». Инициативы снизу практически нет…»

Так-то вот, рассудительно, спокойно, не поднимая исторической пыли – оно, кажется, и вернее, и намного честнее.

По этому поводу приведу ещё одну цитату из публикации «Известий Мордовии» от 11 мая 2006-го года. Она принадлежит тогдашнему ректору Мордовского университета Макаркину.

Поясняя «необходимость» «1000-летия», он замечал: «Историческая наука знает немало примеров, когда потребности современного развития общества актуализировали подобные судьбоносные события».

Более прагматично выразить пожелание отметить круглую дату, а если быть точнее, то – сразу и вторую (525), пожалуй, нельзя.

Решение о праздновании, которое протаскивалось так настойчиво, было принято. Что тут сказать? Веселье, разумеется, – дело хорошее. Чего бы и отказываться?

Только и мотивация, и повод к тому должны будут всё-таки оставаться на совести учёных историков. Как РАН-овских, так и мордовских, пролоббировавших проект.

Я здесь говорю об ответственности науки, о доверии к ней. И соответственно – об уважении к ней. Ясно, что в данном случае она его теряет, едва ли не напрочь.

Удобные для власти заключения вполне ведь способны дискредитировать академический институт, что, повторюсь, в ином случае может прямо обернуться приватизационной вознёй. И тут, кажется, был бы даже свой резон.

Такая сфера как историческая наука – не сошла ли она с рельсов как управляемая исключительно государством и угождающая его заказам? Разве в этом её назначение?

Помнится, по мере написания разделов своей «Истории государства Российского» Карамзин, рассчитывая на официальную поддержку, ещё до публикации вычитывал их тогдашнему царю Романову.

Что получилось в итоге, известно.