Миражи "Осейри" (СИ)

Но ненависть к бюрократизму и ущемлениям по какому бы то ни было признаку - расовому, гендерному, религиозному - перевешивала все остальные мотивы. Наум понимал, что провинциальные царьки просто всерьез не воспринимают молодых женщин - хозяек гостиницы и собираются задуривать им голову, еще десять лет тянуть с проверками, а потом гостиница уже станет совершенно непригодна для эксплуатации.

Точно так же Науму постоянно, с самого детства, когда деликатно, а когда и не очень, давали понять, что он не может быть Дедом Морозом на детсадовском утреннике; представлять школу на математической олимпиаде; подниматься на сцену за красным дипломом. Дедом Морозом стал сынок заведующей Ярик, голубоглазый румяный блондин с курносым носом на рязанской мордашке. Представлять школу на олимпиаде отправилась Светка, известная "шпаргальщица", но дочь директора гастронома, с пышной русой косой до пояса и хитренькими светло-серыми глазками. Красный диплом из рук ректора должен был получать генеральский сын Данила, о котором даже преподаватели знали, что он "блатной" и тупой, как пробка, но зато с ярко выраженной славянской внешностью. "Иван-царевич! Русский богатырь!" - умилялись на него подмазанные преподавательницы. "Иванушка-дурачок!" - шипели они же за глаза. Но тут Наум, уже хорошо подкованный в юриспруденции и, в отличие от Дани, не игнорирующий учебу, "пошел на вы". Хватит с него уже, надоело отступать на обочину и давать дорогу тем, кого сочли "достойными" только за голубые глаза и носик картошкой! Он применил все свои познания в борьбе за красный диплом и победил.

Дружки Антона, такие же "богатыри", однажды попытались устроить Гершвину "темную", но он никогда не был хлюпиком и дрался как в последний раз, так что "Добрыни Никитичи" были рады ноги унести. История огласки не получила потому, что им тоже не сошло бы с рук нападение впятером на одного.

"Да, со времен "Золотого теленка" бюрократы не изменились, но и на них можно найти управу!" - думал Наум, спускаясь со сцены с заветными красными "корочками" в руках.

Он был уверен, что дело о гостинице "Осейри" легко выиграет. И, если Орлова из "Телескопа", которую чаще всего отправляют освещать громкие процессы, захочет его интервьюировать, он предложит провести интервью в "Астории" или "Гарсоне"... и таким образом наконец-то уговорит упрямую и своенравную, как кошка из сказки Киплинга, журналистку принять его приглашение на ужин. И, может, его победа над чиновниками из М. и спасение гостиницы произведут впечатление на Веронику...

*

Отпустив рабочих, Тоня вернулась в офис и, ворча, стала помогать Олесе наводить порядок.

- Где устроимся? - спросила она, складывая бумаги в папки.

- Давай в коттедже?

- Давай, а почему не в гостинице? Трещины боишься?

- Да нет... Ты ведь говоришь, что "Осейри" не рухнет, и я тебе верю, тебе виднее. Но все-таки пока фундамент не починили...

- Ладно, - кивнула Тоня. - Мне и самой в прошлый раз не по себе было ночью; все время слышалось, будто что-то потрескивает, и казалось, что кровать вибрирует. Сама не рада была, что предложила тебе устроиться в "Осейри". Я тогда глаз не сомкнула, прислушивалась. Нервы никудышные стали из-за этих чинуш, - Тоня сердито шлепнула тяжелую папку в сейф. - Два года монают, палки в колеса суют! Может, у папы и не случился бы третий инфаркт, если бы его так не доставали комиссиями и бумажной волокитой...

- Думаю, что Гершвин поможет тебе справиться с ними. Он выигрывает любое дело, за которое берется.

- Поэтому я к нему и обратилась.

Девушкам пришлось изрядно потрудиться, пока офис не приобрел опрятный вид. Только через четыре часа они, усталые и чихающие от бумажной пыли, вышли на пляж "Осейри".

- Полдня потратили на уборку этого авгиева офиса, жаль, - проворчала Тоня, расстегивая рубашку, - на озере нечасто бывает такая хорошая погода.

- Зато тут всегда так тихо, - Олеся тоже разделась и расстелила пляжное покрывало. - Думаю, горожане охотно будут сюда ездить, чтобы отдохнуть пару дней от городского шума...

- Если ЭТИ нам разрешат открыть гостиницу, - Тоня в голубом раздельном купальнике спортивного кроя попробовала ступней воду и окунулась, наступая на аккуратные песчаные дюны. - Фу-у! Как хорошо купнуться после всей этой пылищи!

- Разрешат, куда денутся, - Леся аккуратно убрала в сумку джинсы и майку и в бикини тропической расцветки с бусинками тоже зашла по грудь в прозрачную воду, тихую, но бодряще-холодную, и остановилась рядом с Тоней. - Гершвин их порвет на британский флаг.

- Я даже начинаю бояться, - мрачно сказала Тоня, - что "Осейри" действительно может обрушиться. Умом понимаю, что это бред, ведь я регулярно смотрю чертежи и слежу за работами и знаю, как обстоят дела на самом деле, а иррациональный страх появился. Только ты это никому не пересказывай... Я даже маме с Кристиной не говорила...

- Да, разумеется. Я тебя понимаю.

- Ну, поплыли, а то замерзнем, если будем долго стоять.

Когда они лежали на покрывале, греясь под непривычно ярким солнцем, Тоня посмотрела на Олесю из-под очков: