Миряне (СИ)

— Как же так! — недоумевал он, — вы не читали «Мальчика с пальчика»? Вы не читали «Кота в сапогах»? И вообще сказок не читали! Так зачем же вы спорите? Вы же элементарный неуч!

— Зато я имею своё мнение! — пискнул в ответ, уязвлённый в самое сердце Иван, — ничего годного в ваших книгах нет! И как пасти свиней я разберусь и без них!

Меня уже не так сильно штормило, ноги вот немного тряслись от напряжения, но всё равно первое, что я сделал — это грохнулся на свободный стул. Я удовлетворённо заметил, что магические силы постепенно восстанавливаются, и они же в свою очередь поддерживают меня физически. Сейчас бы ещё часок поспать, и буду как новенький. Ещё в пути я примерно накидал, на что потрачу честно заработанные двенадцать золотых. Во-первых, выкуплю сам себя из холопства, а это девять из жёлтого металла монет. Во-вторых, за одну монету на год освобожу от холопской повинности Ванюху. Жалко парня, который в детстве не слышал сказок. В-третьих, заплачу за постой Олливандеру на месяц вперёд. Это выходила ещё одна золотая монета, шесть серебряных за меня и столько же за Ивана. И в сухом остатке оставался в кармане один золотой кругляш и две серебряные монетки, сдача с хозяина меблированных комнат. И только сейчас до меня дошло, что Ярослав Генрихович уже пару минут мне что-то объясняет.

— Как вы считаете, Михаил Андреевич? — закончил он свою тираду, — прав я или нет?

— Если смотреть с философской точки зрения, то у каждого своя правда, — ляпнул я, — один думает, что в книгах прописана истина в последней инстанции. Не учитывает, что на бумаге можно написать всё что угодно. Оправдать любую ложь и мерзость, ловко манипулируя фактами или статистикой, если она конечно есть. А другой, считает, что вот я знаю, как пасти свиней, и больше мне в жизни ничего не надо. Остальное всё — чепуха.

— А как думаете, вы? — спросила меня Хелена, отложив толстую в кожаном переплете книгу в сторону.

— Думаю, что настоящая правда — это «выстраданная» своими мозгами и жизненным опытом точка зрения, не исключающая разумных коррекций из-за вновь открывшихся обстоятельств, — и я только хотел было развить тему, что никогда не думал, что существует магия и волшебство, но тут же осёкся.

— Любопытно, — пролепетал Олливандер.

— Кстати, Ярослав Генрихович, у меня к вам деловое предложение, — улыбнулся я, почувствовав очередной прилив сил, — я плачу вам за месяц вперёд один золотой за себя и за этого малообразованного товарища, — я указал на Ванюху, — как вы к этому относитесь?

— Из свободных комнат остался один чулан, — подсказала ценную информацию отцу Хелена.

— Ничего, поселим молодого человека в моём кабинете, — вздохнул тяжело Ярослав Генрихович, — а я перееду работать сюда, всё равно посетителей нет.

— Через час начнётся представление в циркусе! — горячо зашептал Иван, — там собачки и полосатик.

— Кстати, Хелена Ярославна, не желаете составить нам компанию? — обратился я к красавице, — посмотреть на живого полосатика?

— Не люблю, когда мучают животных, — гордо бросила девушка в ответ и вернулась к своей работе в лавке.

Перед посещением циркового балагана я заглянул в другое «веселое» местечко, на двор купца Сундукова. Смотреть это цирковое представление мой друг и товарищ Иван отказался, и остался ждать за воротами. На дворе я встретил страшную и к тому же не мытую дворовую девку Нюрку, которая пасла кур.

— Цыпа, цыпа, цыпа, — приговаривала она, подсыпая в деревянные корытца корм.

— Нюра, позови хозяйку или хозяина, — сказал я, зажав нос пальцами.

От домашней птицы в тесном не проветриваемом дворе воняло, как в порту от протухшей рыбы.

— Цыпа, цыпа…, - не договорила Нюрка и, увидев меня, присела там же, где и стояла.

Я и сам знал, когда опухоль от беспробудного пьянства сошла, что выглядеть стал «огурцом». Зачем же из-за этого впадать в ступор?

— Пока я тут какашками куриными весь не провонял, позови хозяев! — крикнул я, — а то меня за воротами личный шофёр в кадиллаке ожидает.

— Что там Нюрка? — в окно высунулись две толстые хозяйские дочки, кровь с молоком, Машенька и Глашенька.

Я только хотел было потребовать у них вызова мамаши или папаши, как барышень «ветром сдуло».

— Дворянин, дворянин, — услышал я оханье этих тетёх из открытого окна.

Потом в доме что-то брякнуло, упало и звякнуло и на крыльцо пред мои ясны очи выкатились Машенька и Глашенька, фиг поймешь, кто из них кто и уставились меня, как кошки на сметану. Не двор купца, а страна глухих, выругался я про себя. И тут в доме ещё что-то упало, и за спинами ненаглядных дочурок показалась хозяйка, Марфа Васильевна.

— Гоните мой паспорт, свидетельство о рождении, полюс медицинского страхования, страховое свидетельство и красный диплом об окончании МГУ, — заявил нагло я, высыпав девять золотых монет на бочку.

— У нас только пачпорт, — пробормотала Марфа.

— И пачпорт тоже гоните, пока я не передумал, — я вновь демонстрационно зажал нос пальцами, — и как вы только тут живёте, воняет ведь!