Миряне

— Подъём, верблюжий какашка! — прохрипел второй помощник полусотенного, — живо схватить сраный вёдра! Наносить сраный вода! И варить сраный каша!

— Я вчера уже варить каша, — попытался отстоять свое законное право на отдых Помука.

И тут же ему прилетел хлёсткий удар здоровенной лапой от второго помощника прямо в нос. Бедный ильмас грохнулся на землю, и сверху на него приземлились, брошенные следом деревянные ведра. Маленькая струйка крови из носа медленно сползла на толстые губы.

— Если ты сейчас, верблюжий какашка, не носить сраный вода, то мы тебя делать сраный калека, — прошипел первый помощник полусотенного.

Спорить с двумя двухметровыми боевыми ильмасами у маленького на их фоне Помуки не было ни сил, ни воли. Он обречённо взял вёдра и пошёл на реку. Уже две недели армия стояла на границе Мирянского царства. И вот уже завтра, как им сказали старшие офицеры, они будут под стенами какого-то Житомира. А пока каша из древесной стружки с рыбой, караулы, муштра и побои от старослужащих.

— Терпеть, Помука, терпеть, — твердил ему Ситко, шустрый земляк из родного аула, — скоро взять город, а тама жратва — во! — он провёл рукой по горлу, — пьянка — во! И баба, какой хотеть! Что ей говорить, то она всё для тебя делать!

— А баба человечиков всё знать? — спросил Помука, которого с детства интересовали различные вопросы мироздания.

— Полусотенный говорить, эта баба знать такое, что наша ильмаска никогда не снится, — заржал Ситко, почесав себя под повязкой между ног.

Однако когда самый мелкий росточком из ильмасов и самый жалкий по положению в боевой тысяче рядовой Помука тащил очередные ведра с водой на кухню, он стал невольным свидетелем совершенно другого разговора старших офицеров в командирском шатре.

— Завтра рано утром поднимаете свои тысячи сраных дикарей, — говорил один, по голосу напоминавший фельдмаршала Дёница, — и гоните их к городу. Житомир должны взять без приключений только силами немецких панцирников. Там один жалкий стрелецкий полк в количестве двух сотен мушкетов. Если сильно будут сопротивляться, бросите на штурм африканских новобранцев. Самое главное запомните! За стену уродиков не пускать! Сам господин Сатур распорядился никакого насилия над местными бабами! Чтоб не было, как в Кракове!

— А что там случилось? — спросил кто-то из офицеров.

— Сраное дикарьё оттрахало всё, что шевелится, и даже стариков со старухами, — ответил другой голос.

— Неужели и моим людям баб не трогать? — заинтересовался старший офицер панцирной конницы господин Шёрнер, — истосковались мужики.

— Можете бесплатно отодрать всех шлюх, с остальными только полюбовно, — устало пробормотал фельдмаршал, которого, как профессионального военного бесили подобные вопросы.

Помука, пока его никто не заметил, быстро засеменил в другую сторону. На общую кухню побегу в обход командирского шатра, решил молодой ильмас. Так вот значит, как дело обстоит, я и все мои собратья здесь вроде пушечного мяса. А как сладко рассказывал вербовщик в родном ауле, что кто хочет военной славы, денег и мир посмотреть записывайтесь добровольцами. Как он красиво говорил о просвещённой Европе. А оказывается его жалкая участь — просто махать мечом и погибнуть геройски в первых рядах. Помука сильно поумнел за последние дни, и сам иногда очень сильно этому удивлялся. Ему даже стало казаться, что он самый умный ильмас в этой армии. И он осознал одну горькую истину, что обожаемая красавица Идда его просто использовала, лгала ему за эти проклятые морские жемчужины.

* * *

Я раздражённо выглянул в окно на рыночную площадь, которая лежала прямо перед ратушей. Люди преспокойно, как будто этой ночью ничего не произошло, занимались своими привычными ежедневными делами. Что-то покупали, что-то продавали, ругались, радовались и огорчались. Такое ощущение, что война вот-вот должна была начаться где-то там в Америке. Но горькая правда жизни была иной. Завтра полки Сатура буду здесь! Поэтому для обсуждения плана предстоящей военной компании, мы собрались в таком составе: Федот, Елисей, Ханарр и я. Сегодня мы разместились в небольшой комнате на втором этаже городской ратуши, где была настоящая карта города с прилегающими окрестностями.

В кабинете по соседству трудилась Василиса, принимая бесконечный поток граждан. С первого на второй этаж курсировала Иримэ, размахивая луком и требуя от посетителей безукоризненной чистоты и порядка. Ещё в одной комнате, где был архив документов, работала Хелена Олливандер. На ней была ответственная функция разобраться в ворохе деловых городских бумаг.