Мирное время

Прошла неделя. Слухи о приближении красных утихли. Кушбеги Низамутдин Ходжа оставил воевать с ними хитрого и злого Бури Баташа, а сам с остатками армии в триста человек прискакал в Дюшамбе.

В кишлак постепенно возвращались скрывшиеся в горах жители. Кушбеги с сотней кавказцев, действуя нагайкой и саблей, навел порядок. Эмира почтительно пригласили обратно в Дюшамбе. "Его высокостепенство" сначала для вида отказался, а потом милостиво принял приглашение. Встреча, устроенная чиновниками и духовенством, превзошла все его ожидания. На протяжении десяти верст, от кишлака Хазрати Мавлоно до Дюшамбе, в два ряда стояли верноподданные, согнанные из окрестных кишлаков. Они почтительно и даже, как казалось, радостно приветствовали своего всемилостивейшего повелителя.

Саид Алим-хан проехал, как предписывает ритуал, между рядами низко склонившихся людей. Впереди скакал удайчи, по сторонам эмира бежали скороходы, позади ехали телохранители и свита. В Дюшамбе ему устроили пышный обед. Эмир опять почувствовал себя властелином.

"Его высочество" решил перенести свою столицу в Дюшамбе. Здесь он снова приступил к управлению страной. Работы накопилось много, а рядом не было всезнающего и всеумеющего Ходжи Низамутдина. На второй день после возвращения эмира он умер от ушибов, свалившись с коня. Опасаясь эмирского гнева, скрылся гиссарский бек Авлиёкул. Пришлось послать за ним погоню, арестовать непокорного слугу и конфисковать его имущество. Надо было раздавать награды и чины выслужившимся, наказывать строптивых и непочтительных, забирать в казну их имущество. Для начала на площади Дюшамбе публично казнили двадцать шесть дехкан, громко говоривших о приближении красных.

Временами Саид Алим-хан становился мрачным и неразговорчивым. Тогда он запирался в комнате и часами сидел там, уставив глаза в одну точку. В эти часы его было опасно беспокоить.

Эмир вспоминал события, предшествующие его бегству. Все началось с того, что в Петербурге свергли с престола царя Николая. Саид Алим-хан тогда не беспокоился. Власть взяли в руки весьма почтенные люди. Некоторых он знал - встречался в Петербурге.

Он даже решил установить отношения с Временным правительством - в марте 1917 года послал новому министру иностранных дел России телеграмму, в которой писал:

"Я приказал в сегодняшний великий день, 10 марта, совершить моление в мечетях Бухары о даровании победы русскому оружию и о ниспослании господом богом полного счастья России при новом демократическом правительстве, обеспечивающем полное свободное развитие всем национальностям и народам".

Все же пришлось согласиться на манифест о реформах. Манифест был составлен расплывчато и туманно. Там говорилось о решении "осветить Бухару светом прогресса и знания", о справедливом правосудии, о "развитии в эмирате промышленности и торговли, в особенности с могущественной Россией". Предполагалось устроить в Бухаре типографию (до сих пор книги переписывались от руки). И даже "в ознаменование торжественного сего события, в тесном единении с великой покровительницей нашей Россией, повелеваем ныне отпустить на свободу, с согласия и одобрения народа, заключенных в тюрьмах".

Но бухарские муллы, ишаны и чиновники, которые выдавали себя за народ, "не согласились и не одобрили". Толпа фанатиков собралась у Арка и избила манифестантов, приветствовавших реформы.

Резидент Временного правительства в Бухаре Миллер вызвал из Самарканда роту солдат. Порядок был восстановлен.

13 апреля в Новой Бухаре хоронили убитого муллами на площади Арка Нуруллу Гафурова. Эмир испугался революционно настроенной толпы, участвовавшей в похоронах. Он спешно вызвал из Каршей Ходжа Низамутдина и назначил его кушбеги, вместо Насрулла-бия, струсившего и готового на все уступки черни.

Низамутдин-Ходжа оправдал его доверие. Он выдал из казны деньги духовенству, и муллы, окрыленные поддержкой эмира, снова набросились на недовольных. Низамутдин-Ходжа не раз выручал престол.

А потом все пошло прахом.

Большевики захватили власть сначала в Петербурге, потом в Москве, а затем - в Ташкенте. С каждым днем революция приближалась к стенам священной Бухары.

Саид-Алим-хан нервно вскакивал и начинал бегать по комнате. Толстый живот его колыхался, глаза выкатывались. Он стонал от злобы.

О! Он показал тогда этим босякам, что значит власть эмира! Палачи уже не в силах были резать горло врагам престола. Их просто стали душить в регханах, привязав за шею веревку. Во славу эмира так умертвили не меньше полутора тысяч человек. Но и это не помогло.

В Ташкент приехал Фрунзе. Эмир много слышал об этом большевике. Он разбил Колчака, старых генералов царя. И все-таки Саид Алим-хан решил воевать.

Война - не простое дело. Пришлось мобилизовать людей, заготовлять продовольствие, военное снаряжение. Требовались деньги, деньги, деньги. Эмир обещал купцам хорошую торговлю каракулем, хлопком, кипы которого росли на складах с каждым днем. Купцы открыли тугие кошельки. Деньги потекли в эмирскую казну.