Мирное время

– Я не думаю, что оружие станет настоящей проблемой, – Йеннер помолчала, решая для себя, говорить ему или нет, и все же добавила. – Если речь не идет о массированном нападении, если в налете будет участвовать только один экипаж, нам не потребуется новая защита. Я смогу справиться в одиночку.

– А если нет?

– Давайте поторопимся с системой безопасности.

***

После того, как они начали проектировать новую систему безопасности, все стало проще и сложнее одновременно. Проще, потому что Йеннер заставляла себя больше думать о деле, откладывать эмоции и собственные желания. А сложнее, потому что видеться с Вернером ей приходилось довольно часто.

Вдобавок ко всему он ей снился – проклятый симбионт понемногу сводил свою носительницу с ума.

Ей снилось, как она подходит к Вернеру сзади. Как надавливает ладонью на шею, заставляя нагнуться, как с нажимом проводит плетью между ягодиц.

Ей снилось, что она его трахает – на ремонтном столе, или в собственной кровати, или на полу.

Ей снились красные полосы от плетей поперек его спины, на плечах, на заднице.

Ей снилось, как Вернер извивается, не в состоянии отстраниться. Снилось, что ему больно и сладко, и так хорошо, что он не помнит собственного имени.

Йеннер просыпалась, обвитая отростками симбионта, и хотела только заползти куда-нибудь и никогда-никогда не выбираться наружу.

Потом она выгоняла себя из кровати, втискивалась в корсет и шла работать. Обязанностей у нее было не очень много, но их все равно нужно было исполнять.

К Вернеру она приезжала сама. Они спорили до хрипоты, где должны располагаться элементы новой системы безопасности, обсуждали, в какой последовательности их собирать и как монтировать. Он разбирался в оружии лучше нее, Йеннер это признавала. Те модули для системы безопасности, которые он предлагал, были мощнее, но они были иначе устроены, располагались иначе и требовали больше места. Под них приходилось изменять изначальную схему установки, и Йеннер это не нравилось – одни участки оказывались защищены на уровне военных объектов, но другие оставались почти полностью беззащитными.

Работать с Вернером было легко. Находиться рядом – почти невыносимо. Он ничего особенного не делал, просто был собой, и просто был абсолютно уверен, что однажды Йеннер сама разрешит ему заглянуть в корсет и под юбку. Он считал, что ее «нет» это такое отсроченное «да».

Его техника соблазнения была прямиком с виртуальных страниц журнала «Maximum» и в исполнении кого-нибудь еще смотрелась бы абсолютно нелепо. Вернер подходил вплотную, так близко, что Йеннер чувствовала тепло его тела, тянулся за инструментами поверх ее плеча, нависал – при его росте и мышечной массе нависать ему было не сложно, смотрел в глаза и многократно пытался случайно столкнуться с ней руками. Последнее не удалось ему ни разу: Йеннер по праву гордилась своей реакцией.

Ей было за Вернера очень стыдно, но его уловки работали. Она хотела его. Хотела его постоянно: завалить его на ремонтный стол, рвануть застежку комбинезона вниз, провести языком по животу, почувствовать рельеф мышц губами. Хотела его трахать: чувствовать плетьми как тесно, как жарко в его теле, пить его удовольствие и его крики.

Вернер тоже ее хотел, и его эмоции – душные, раскаленные – заставляли симбионт подкидывать картинки: что Йеннер могла бы сделать. Как это могло бы быть.

На самом деле Вернеру не нужны были никакие уловки и советы журнала «Maximum». Ему достаточно было наклониться над ремонтным столом, и у Йеннер закипали мозги. Этот стол снился ей в эротических кошмарах ночь за ночью.

Вернеру, она готова была в этом поклясться, тоже.

Несмотря на это и на постоянную взаимную неудовлетворенность, у них получалось вполне убедительно изображать нормальный рабочий процесс. Они вместе дорабатывали новую систему безопасности, Вернер собирал то, для чего ему не требовались дополнительные детали и дополнительное оборудование. Устанавливал новые модули там, где их уже можно было монтировать. К счастью, он действительно любил свою работу, мог ради нее отложить все, что угодно – в том числе и Йеннер.

Она боялась, что один из них сорвется, но пока они оба держались – месяц, два, три. По большей части держаться помогало общее нежелание ставить под угрозу их совместный проект. Новая система безопасности из трехмерной схемы постепенно превращалась в реальность, и все оставалось по-прежнему.

Синхронизация с симбионтом теперь стандартно держалась на шестидесяти шести, Йеннер не всегда могла контролировать мелкие движения плетей, и это становилось заметно окружающим. Разумеется, ходили слухи про нее и Вернера – на станции с персоналом в пять тысяч человек это было неизбежно.

В общем-то, когда Долорес позвала Йеннер в свой кабинет поговорить, разговор не стал сюрпризом. Но он оставил после себя неприятное послевкусие.