Мирные годы

— Только в городской черте, великий, да на пару римских миль от города, а всё остальное — хорошо утрамбованный гравий, — тут я даже абсолютно не вру, потому как на текущий момент и вплоть до имперских времён так оно и есть.

— Так почему бы и нам у себя не сделать так же?

— Ну куда ты так торопишься, великий? В городе — нужно, согласен. Ну так это делается и близко уже к завершению. А вне города — зачем? Чтобы римляне завидовали?

Я хотел разжевать ему все резоны сразу, дабы не разжёвывать потом, но — хрен там! Зазвенел колокольчик, которым в этом году заменили пугавший баб прежний гонг, и это значило, что ни хрена я ему в этот раз не разжую — ему вести урок. Вот так вот, млять, сплошь и рядом — десяток текущих дел сдвинешь с мёртвой точки на шаг или на два, ещё пять новых надкусишь, а до конца так и не доведёшь ни одного. Вот закончится этот день, а что я за него сделал? Делал-то до хрена чего, к вечеру и помнить-то буду не всё, за что хватался, а в итоге не сделал ни хрена. В смысле — до конца, чтоб больше не возвращаться.

Ладно, как гласит старая народно-армейская мудрость, война войной, а обед — по распорядку. К сожалению, так оно везде и для всех только в теории, а на практике — не везде и не для всех. Дети из школы пришли, обед на столе — думал, пообедаю спокойно, с семьёй пообщаюсь — ага, свежо предание, что называется! Я и пожрать-то даже толком не успел, когда затрезвонил радиотелефон.

— Да, сейчас позову, — ответила супружница и поманила меня рукой, — Велтур.

— Развесил ухи и слухаю! — отозвался я в колонку, усевшись перед аппаратом и чавкая недожёванным куском.

— Ты тоже жуёшь перед аппаратом? — голос шурина из колонки сопровождался такими же чавкающими звуками, — Я тебя чего дёргаю — Миликон успел перехватить тебя в школьном дворе? Ну, с этим вопросом о дорогах…

— Успел, млять. От рокадной дороги вдоль нашего лимеса я его отговорил, а от мощения пиитами поверх гравия — не хватило уже времени.

— У меня тоже. Он хочет после обеда совещание собрать уже по дорогам…

— Мыылять! Только не это! — я едва не подавился от возмущения, — Велтур, что хочешь делай, но — без меня! Мне же в лагерь ещё к ребятам, покуда их там не задрочили ещё грёбаной муштрой!

— Да я так и понял, что без тебя придётся. Поэтому вот и сам нормально не жру, и тебе нормально пожрать не даю. Расскажи хотя бы свои соображения, чтоб я хоть знал, что мне отстаивать любой ценой и невзирая ни на что, — судя по характерному чавканью, ему носили жратву прямо к аппарату, и я кивнул Велии, чтоб собрала поднос и для меня.

— Мощение дороги плитами вне городской черты — однозначно на хрен! Какой вообще долбодятел его на это надоумил?

— Да это всё Рузир и его дружки. Понравилось раззвиздяям по мощёным улицам кататься на колесницах, но в городе же толчея, и гонки на улицах хрен устроишь, а там — дорога, считай, почти пустая, только по гравию кайф не тот.

— Млять, чтоб они осями сцепились, чтоб у них колёса поотскакивали, чтоб они на полном скаку в мильные столбы повъезжали! — пожелал я этим кретинам.

— Дети слышат, — шепнула мне супружница, сгружая жратву с подноса и сама не без труда сдерживая смех, а судя по хихиканью из-за стола, Икер и Ремд как раз успели объяснить шмакодявкам и мелюзге, что такое долбодятел, и кого это мы с дядей Велтуром имеем в виду, да и шумовой фон из колонки доносил весьма похожие звуки.

— И как обосновывать будем? — шурин вернул меня к сути вопроса.

— Да элементарно же! У самих римлян вне городов они вымощены-то только на пару миль от городов, да и то не от всех, хотя первым дорогам уже больше сотни лет. Ну и куда нам выгрёбываться, роскошь демонстрируя? Не будь сладким — съедят. Те удобства, что внутри наших инсул — это внутри, снаружи-то этого не видно, и в глаза оно никому не бросается, а мостовая — это как раз показуха. Прикинь, только построили дорогу, а уже и мостим её сразу — ну вот нахрена, спрашивается, такой резкий достаток демонстрировать? Скромнее надо быть, скромнее. Вот привыкли наши слишком большие друзья и союзники облизываться на богатства Востока — вот и прекрасно, пущай облизываются дальше. А мы — полунищие западные варвары, с которых и взять-то нечего. В глаза-то с понтами этими обезьяньими нахрена прыгать? И это только внешняя политика, а есть же ещё внутренняя.

— А с внутренней что?

— Да то же самое по сути дела. У нас готова только одна дорога — к устью Анаса и дальше к Бетике. К Конисторгису — ни хрена ещё нет, к Лакобриге — ни хрена ещё нет, и о прочих городах — вообще молчу. Ни гравийных, ни даже грунтовок нормальных. Вот как были просто натоптанные тропы при лузитанах, так они же, считай, так и остались по всей стране. Царству уже больше десяти лет, а вся страна пользуется наследством разбойников. Ну и как тут своим же согражданам в глаза глядеть, мостя плитами единственную дорогу? Ладно бы ещё страна была большая, которую всю и за пять поколений хрен обустроишь, но ведь звиздюшка же, а не страна. На малой карте — пальцем всю накроешь. Срамотища!

— Ну, так уж прямо и пальцем? — Велтур рассмеялся.