Мирные завоеватели

Там, открыв большой зеленый несгораемый шкаф, стоявший в простенке между двумя окнами чертежной и никогда при клерках не открывавшийся, Вольф вынул три кожаных портфеля и, перенеся их на свой письменный стол, внимательно изучал их содержимое. Он что-то подсчитывал, вносил в свою записную книжку отдельные слова и цифры, а потом, когда побелело небо, а с бухты донеслись гудки снимающихся с якорей пароходов и послышались заунывные крики проснувшихся чаек, Вольф, аккуратно сложив бумаги и чертежи в портфели, запер их в шкаф. Потом он подошел к своему столу и, взяв тетрадь с телеграфными бланками, набросал телеграмму следующего содержания:

«Берлин, цейхгауз, консерватору музея Клейну. Принял магазин. Присланная вам перепись товаров правильна. Все нашел в порядке. По описи можно производить заказы. Вольф».

Только после этого капитан поднялся, расправил грудь и плечи и, тихо насвистывая какую-то фривольную песенку, мельком взглянул в окно, но его холодные глаза бесстрастно скользнули по красивому берегу, залитому нежными лучами восходящего солнца, и не отразили в себе ни восторга, ни того молитвенного чувства, которые охватывают человека, когда он присутствует при радостном рождении дневного светила.

Он спустился по лестнице и по коридору прошел в большую комнату, где стояла приготовленная для него постель. Он быстро разделся и лег. Потушив электрическую лампочку, Вольф вздохнул и подумал:

«Вот и кончился первый день моего пребывания здесь, на берегу Тихого океана, где Германии суждено так скоро поднять свой мощный голос. Я послужу этому великому делу».

III

Старый Вотан пришел домой и, усевшись в своем кабинете в глубокое покойное кресло, сердился на себя. Он упрекал себя, что слишком скоро и доверчиво примирился с командированным к нему капитаном и поспешил протянуть ему обе руки, словно он, Вотан, заискивал в приезжем и искал его дружбы и покровительства.

Вольф так, вероятно, и понял порыв старого главноуправляющего торгового дома «Артиг и Вейс», так как Вотан ясно представлял теперь ироническую и хитрую улыбку, скользнувшую по лицу капитана.

— Я становлюсь мнительным! — пожал плечами Вотан. — Разве Вольф — первый немецкий офицер, которого командировало правительство на службу в фирме? Разве не было этого при стариках Вейсе и Артиге?

Вотан взял со стола газету и углубился в чтение, но мысли не улеглись, и тревожное предчувствие какой-то опасности заставило его отложить газету и вновь обдумывать положение. Он тотчас же понял разницу между присылаемыми в фирму офицерами и Вольфом. Одни из них приезжали на практику, изучали русский язык, много путешествовали по Тихоокеанской окраине, служили в отделениях фирмы в Хабаровске, Благовещенске, Николаевске-на-Амуре, Ново-Киевске, Никольске-Уссурийском и в селах, разбросанных в богатой Уссурийской тайге; другие жили недолго, исполняли данные им поручения и уезжали в Германию. Все они, однако, обо всем докладывали ему, Вотану, советовались с ним и чувствовали, что он — глава Торгового Дома и человек, которого лично знали принц Генрих и министры в Берлине.

Он знал, что эти офицеры снимали карты японских берегов, ездили в качестве приказчиков «Артига и Вейса» в Канаду и Соединенные Штаты, высматривали и изучали и устье реки Св. Лаврентия, и береговые укрепления Штатов, и верфи, строящие военные суда.

Вольф не походил на них. Он ни словом не обмолвился о данных ему поручениях, потребовал, сославшись на инспекторский циркуляр за № 29, разосланный еще с января 1901 года всем тайным агентам германского правительства, предоставления ему секретных документов. В манере и взгляде Вольфа чувствовалась большая сила, и старый Вотан, пока беспричинно, боялся за свою судьбу.

Вотан был богат и давно забыл то время, когда тянул лямку приказчика в железной торговле простодушного немца Мюльферта, и не денежный вопрос тревожил его теперь. Он знал всех в городе, знал всех в огромном крае, где могли бы поместиться три германских империи, был любезен со всеми сильными и влиятельными, услужлив и то подобострастен, то низкопоклонен, но и нагл. С низшими и нуждающимися в нем Вотан был жесток и беспощаден. Вот почему в его жизнь, наряду с «общим уважением» и почетом, врывалась порой и ненависть, не знавшая границ между дозволенным и недозволенным и горевшая лишь одним желанием мести за обиду, оскорбление и издевательство, совершенные над попавшими в цепкие руки торгового дома людьми. Эти-то враги давно проникли в тайны «универсального магазина Артиг и Вейс» и знали или, вернее, догадывались о деятельности многих приказчиков и конторщиков, служивших у Вотана.

Из конторы раз были похищены торговые книги фирмы и кем-то через несколько дней подкинуты во двор дома Вотана. Тогда же местные власти получили донос, что фирма из года в год несет на многих подрядах убытки, но, несмотря на это, расширяет свое предприятие и возводит новые постройки. Авторы доноса задавали вопрос, чем занимается и для чего существует торговый дом «Артиг и Вейс» при таких условиях.