Мирный странник

Роберт Говард Мирный странник

* * *

Получить пулю от родственничка, а уж тем паче от случайного незнакомца – дело настолько обычное, что на такие штуки я, как правило, просто не обращаю внимания. Но когда в тебя стреляет твой лучший друг – совсем другое дело. Подобные фокусы могут вывести из себя даже такого кроткого добряка, как я. Но, наверно, будет лучше, если я объясню, о чем речь. У меня были кое-какие дела возле границы с Орегоном, и, покончив с ними, я возвращался домой, на Медвежью Речку. По дороге мне случилось проезжать через лагерь старателей под названием Мышиная Пасть, который был разбит в самом сердце гор, почти таких же высоких и диких, как мой родной Гумбольт.

Я заказал себе выпивку в баре салуна-отеля «Спящий лось» и тихо-мирно потягивал ее, когда не спускавший с меня глаз бармен вдруг сказал:

– Не иначе как вы Брекенридж Элкинс с Медвежьей Речки!

Я обдумал его предположение и пришел к выводу, что бармен, скорее всего, не ошибся.

– А откуда ты меня знаешь? – подозрительно спросил я. В самом деле, откуда? Ведь меня занесло в Мышиную Пасть первый и последний раз в жизни.

– А я и не знаю, – сказал бармен, – но мне так часто приходилось слышать всякие небылицы о Брекенридже Элкинсе, что я сразу решил: вы – это он! Потому как просто не могу себе представить, чтобы на всем белом свете можно было бы сыскать сразу двух таких мордоворо… м-м-м… я хотел сказать, двух таких великолепно сложенных рослых мужчин. Да, кстати! Тут, на втором этаже, сейчас квартирует ваш друг, Балаболка Карсон. Он приехал сюда из южной части штата. Я частенько слышал, как он хвастается, будто имеет честь знать вас лично. Как подниметесь по лестнице, его дверь будет четвертая направо.

Что ж, Балаболку я помнил. Правда, он был не из наших, не с Медвежьей Речки, а из Орлиного Пера, но я никогда не ставил это парню в вину. Вдобавок бедняга был малость туповат, но ведь нельзя всерьез рассчитывать, что все вокруг обязаны быть такими же сообразительными ребятами, как я.

В общем, поднялся я по лестнице, вежливо постучал в дверь, и вдруг: ба-бах! – громыхнул изнутри сорок пятый. Причем проклятая разрывная пуля, пробив филенку, здорово поцарапала мне мочку левого уха! Кажется, я уже говорил, что меня страшно раздражает, когда в меня стреляют, не имея на то самых веских причин. В таких случаях мое терпение истощается крайне быстро! Вот почему, не ожидая дальнейших проявлений гостеприимства, я яростно взревел, одним ударом вышиб дверь и, ступая по ее обломкам, вошел в комнату.

Поразительное дело! В комнате никого не было! Совсем никого! Хотя в тишине мне явственно слышался какой-то булькающий звук. Тогда я напрягся и припомнил, что обломки двери вроде как чавкали под моими ногами. Ага, подумал я, значит, кто бы там ни был внутри, его просто прихлопнуло дверью, когда та слетела с петель!

Ну ладно. Я нагнулся, пошарил под обломками, схватил подлеца за шиворот и вытащил на свет Божий. Можете быть уверены, им оказался не кто иной, как Балаболка Карсон. Парень висел у меня в руке как тряпка, глаза у него были совсем стеклянные, а морда – замороженная и пустынная, как вершины Гумбольта зимой; но все же он продолжал делать какие-то рассеянные телодвижения, пытаясь еще разок выпалить в меня из своего шестизарядного, пока я не отобрал у него эту цацку.

– Какого черта? – сурово спросил я, слегка встряхнув его за шиворот. Парня колотила дрожь, да так, что аж зубы стучали. – Да что такое с тобой стряслось? Напился до чертиков или еще что, раз в старых приятелей через дверь стреляешь?

– Опусти меня на пол, Брек, – выдохнул он. – Я понятия не имел, что это ты. Я думал там, за дверью, Волк Фергюссон пришел за моим золотом.

Ладно. Отпустил я его. Он тут же схватил здоровенную бутыль кукурузного пойла и хлебнул приличную порцию прямо из горлышка, причем руки у него тряслись так, что добрая половина виски, так и не попала ему в рот, растекшись мутными ручейками по несвежей шее.

– Это еще что такое? – поразился я. – Разве ты не собираешься предложить мне глоток, чтоб ты лопнул?!

– Ты уж прости меня, Брекенридж, – вдруг заскулил он. – Я так извелся, уже не соображаю, что делаю! Вот, живу в этой комнате целую неделю и боюсь нос отсюда высунуть. Видишь те сумки из бычьей кожи? – Он показал на кровать, где и в самом деле валялись какие-то мешочки. – Так вот, они под завязку набиты золотыми самородками! Я тут решил заделаться старателем и больше года ковырялся в здешних ущельях, а потом мне привалил фарт. Но все это не принесло мне ничего хорошего.

– Постой, ты о чем? – Ну никак мне было не понять парня!