Миро-Творцы

Мертвецы оказались экипированы не хуже и выглядели внушительно – в отличие от пары, поставленной в заслон. Этих шестерых оборотень приберёг для решающей стычки. По виду-то им было далеко до великолепного исполина, на голову возвышающегося над всеми, однако Вадим уже знал, чего стоят самые хилые из мертвецов. А здешние явно вылупились из крупногабаритных билдеров, уже достигших своего предела: полуторный вес, тройная сила. И каждый прибавил ещё немало, освободясь от души. Одного Вадим ещё рискнул бы взять на себя, ну двоих, – но трёх!.. Вах, а не подвела ли его интуиция – в самый неподходящий момент?

Конечно, можно было спустить питона, но для таких дел зверь мало годился: уж если он войдёт в раж!.. Одно хорошо: стрелять мертвецы вроде не собирались. А скорее, не могли – судя по потухшим на плазмомётах индикаторам. Среда не благоприятствует? Или на свои огнестрелы здешние умники придумали управу – недаром же там, наверху, рубились по старинке!..

Почему-то Вадима очень раздражал гигантский, размером с комнату, и наверняка чрезвычайно древний кокон, подвешенный на стальных тросах высоко над полом. Стенки его оказались непроницаемыми даже для мысле-облака, словно заговорены. Однако в нескольких местах, по сторонам и внизу, угадывались люки – к ним и были подведены тросы, будто прежним обитателям (надсмотрам, жрецам?) они заменяли мосты. Ещё один такой же тросовый мосток, только сдвоенный, тянулся от кокона к внутренней стене. А там виднелась массивная дверца, словно бы перед топкой, и от неё веяло страшным. Жертв туда запихивали, что ли?

Вадим не успел додумать эту мысль, когда внизу всё закружилось. Точно дождавшись команды, мертвецы рванулись на серка; гигант с рыком ринулся на них, взмахнув обеими мечами; Юля отпрянула к стене, зашипев и выставив перед собой ладони, будто насылая на мертвецов напасти.

В следующий миг на неё упала сеть, знакомая Вадиму по недавней ночной охоте, и тут же сдёрнула с пола, спеленав в визжащий ком. Секундой позже девочку втащило внутрь кокона – словно сквозь крышку люка, настолько быстро та захлопнулась.

Вот так: без лишней героики, легко и просто, – главное: выиграть. И поздно было серку испускать отчаянный рёв, поздно срывать ярость на бесчувственных мертвецах – тем более, они вполне выдерживали его натиск, ибо каждый и впрямь ненамного уступал исполину в силе.

Зато подошла пора действовать Вадиму. Сдерживая нетерпение, он извлёк из-за спины такой же тросомёт, заимствованный у Шершней, и, тщательно примерясь, накрыл сразу двоих мертвецов. Потом достал игломёт и быстренько расстрелял весь запас, целя по ногам оставшейся четвёрке – для выравнивания шансов. И только затем поспешил на помощь Юле, благо один из «мостков» начинался прямо от его ступней.

Вадиму даже не пришлось отстраняться, несмотря на приличную высоту, – так хотелось поскорее оказаться на месте. Он просто ступил на трос и побежал к кокону-святилищу лёгким скользящим шагом, точно опытный канатоходец. (Разве мы хуже тутошних людоедов?) На последних метрах Вадим ещё ускорился для заключительного кульбита, чтобы ударом обеих ног шибануть по люку – туда, где ощущался замок. Под сапогами слабо хрустнуло, дверца распахнулась, и Вадим кубарем влетел внутрь, в сумеречную пустоту, мгновенно разбрасывая по сторонам мысле-облако, а уж после выхватывая огнестрел.

От противоборствующих отрядцев здесь присутствовали только двое, зато предводители: ведьма и оборотень. И обоих Вадим знал отлично. В склонившейся над Юлей угловатой порывистой фигуре немного осталось от прежнего Марка – откормленного, ухоженного, вальяжного, – и всё же это был он. Облачённый в пасторский сюртук, с тяжёлым тесаком в напрягшейся руке.

Со знакомой укоризной Марк посмотрел на гостя, вторгшегося так не вовремя: в самый разгар намечавшегося интима. Но теперь его взгляд ощутимо налился тяжестью, как и положено властному лучу. Словно подпав под его влияние, Вадим заворожённо глядел на странную парочку, больше не замечая вокруг ничего.

Странным образом здешняя сцена и впрямь походила на любовное свидание. Только взамен любви Марк стремился внушить Юльке страх, пытался загнать на самый пик – чтобы накрепко запечатлеть в ней себя, «Великого и Ужасного». Потом Марк примется истязать девочку, пока она не превратится в сплошной клубок чудовищной – адской! – боли, пока каждой измученной частицей не взмолится о смерти, как об избавлении. И только затем убийца решится «отнять у неё жизнь» – именно отнять, потому что лишь при такой жуткой смерти жертва заряжает мучителя жизне-силой. Станет ли он при этом пить у неё кровь, точно вампир, или пожирать живьём, словно оборотень, или насиловать, как обычный садюга, – не суть важно: необязательные подробности, дополнительный кошмарный штришок.

– Перевыпендривался, Максик, – сказал Вадим, беря его на прицел. – Нет бы сразу макнуться в кровь, раз уж взялся. Обязательно надо покрасоваться перед публикой: вот какой замечательный я злодей, ну прямо Джек-Потрошитель!..