Мирохранение России. Книга Вторая. Разумная теория Всего: практическое руководство для Homo sapiens

Сомнения своего учителя объяснил один из последователей Дарвина Давид Лак: «Наука стоит перед опасностью уничтожения своего собственного основания. Ученый должен доверять выводам своей собственной логики. Следовательно, он не может принять теорию, что человеческий разум произошел в результате естественного отбора. Если бы это было так, тогда выводы нашего разума должны полагаться не на Истину, как она есть, а на продукт естественного отбора. Этот вывод делает все научные теории, включая теорию естественного отбора, – ненадежными» [11].

Увы, ненадежной получается теория Всего, зацикленная исключительно на так называемой научной идее «случайно-спонтанного эволюционного развития Вселенной», ибо такое «развитие», в соответствии с научными же критериями, является настолько маловероятным, что может быть определено как невозможное.

5. Почему философия тормозит процесс создания адекватной теории Всего

Современная философия, стремясь к обретению статуса «науки» в рамках волюнтаристски установленных критериев «научности», отказывается разумно сформулировать свою исследовательскую задачу и цель познания как поиск истины. Она не считает необходимым осознать реальность как Всё, т. е. так, чтобы убедительно и непротиворечиво объяснить мир в целом, определить смысл разумной жизни, дать четкие и однозначные ответы на вопросы, определяющие предназначение человека и человечества в этом Всём.

Так, в исследовательском труде «История западной философии» английский философ Бертран Рассел приводит наиболее показательные философские вопросы, среди которых, увы, нет вопроса обо Всём: «Разделен ли мир на дух и материю, а если да, то что такое дух и что такое материя? Подчинен ли дух материи или он обладает независимыми способностями? Развивается ли вселенная по направлению к некоторой цели? Если же существует образ жизни, который является возвышенным, то в чем он состоит, и как мы его можем достичь?» [12] Показательно, что он называет их «вечными вопросами философии», т. е., по сути, констатирует неспособность философской науки хоть когда-нибудь дать на них четкие и однозначные ответы.

Наиболее близко к теме Всего (правда, с противоположной стороны – со стороны Ничто) подошел один из виднейших мыслителей XX века Мартин Хайдеггер, который критическим образом характеризует философию: «Философия всегда несвоевременна. Это чудачество… Её изначальная задача – делать вещи более трудными, более сложными» [13].

В книге «Время и бытие» он не без горькой иронии описывает по существу «застойное» состояние философской мысли, перманентно требующей толчка для своего развития в виде осмысления Всего сущего: «Философия приходит в движение только благодаря своеобразному скачку…, чтобы в своих взлетах она постоянно возвращалась к основному вопросу метафизики, самим Ничто вынужденному: почему есть Сущее, а не наоборот, Ничто?» [14]

В противовес теоретико-волюнтаристскому философскому подходу Хайдеггер утверждает: «Для меня основной вопрос философии заключен не в назывании феноменов (кто знаком с критическим подходом немецких классиков, тот понимает его абсурдность – “вещь в себе» всегда будет представать перед нами как «вещь для нас»), а в том, чтобы, проживая жизнь, человек обретал собственную обоснованность» [15].