Мирология. Том I. Введение в мирологию

В 1990-е годы популярность среди части международников и политологов получили не только теория сложности, но и так называемые нелинейные подходы познания, связанные с синергетикой и идеями бифуркации и диссипативных структур Ильи Пригожина. Много причин существует для популярности этих теорий, но среди них сразу бросаются в глаза две. Во-первых, все эти теории провозглашают невозможность на научной основе в принципе предсказать будущее. Тем самым они «научно» оправдывают провал всех прогнозов теоретиков и международников относительно мировых событий конца XX века. Во-вторых, и это более существенно, все эти теории «опровергают» классический детерминизм, то есть последовательную причинно-следственную связь всех явлений в мире. Особую радость от этого испытывают ученые антикоммунистической ориентации, поскольку, по их мнению, детерминизм встроен в марксистскую парадигму, в ее методы исторического и диалектического материализма. И потому провал детерминизма означает провал марксизма как науки. Точно так же антикоммунистически настроенные ученые радовались «провалу материализма» (=марксизма) в начале 1920-х годов, когда возникли общая теория относительности Эйнштейна и квантовая механика, которые провозгласили «конец материи» и «абсолютных истин». «Конца» не получилось, и относительность истины не отменила ее научность. Теперь на вооружения взяты новые слова: синергетика[75], бифуркация, флуктуация, диссипативные структуры.

Сразу есть смысл подчеркнуть, что западные ученые более спокойно отнеслись к названным теориям, чем российские антикоммунисты. Одной из причин является поверхностное понимание пригожинской теории хаоса. Дадим для начала слово россиянам, взгляды которых по существу мало чем отличаются от взглядов западных ученых.

Русский социолог-теоретик П. Цыганков пишет:

Действительно, попытки наивно-детерминистского описания хода истории в духе лапласовской парадигмы – как движения от прошлого через настоящее к заранее заданному будущему – с особой силой обнаруживают свою несостоятельность именно в сфере международных отношений, где господствуют стохастические процессы. Сказанное особо характерно для нынешнего – переходного – этапа в эволюции мирового порядка, характеризующегося повышенной нестабильностью и являющего собой своеобразную точку бифуркации, содержащую в себе множество альтернативных путей развития и, следовательно, не гарантирующую какой-либо предопределенности[76].

Во-первых, «ход истории» никто не описывал в «духе лапласовской парадигмы» хотя бы уже потому, что большинство историков понятия не имеют об этой парадигме. Детерминистский подход оказывался весьма плодотворным при описании перехода многих феодальных государств в буржуазные на примере стран Европы, например Германии XIX века. Во-вторых, стохастические (случайные) процессы имеют место не только в сфере международных отношений, но и в мире органики и неорганики, для объяснений которых как раз и были разработаны стохастические уравнения. В-третьих, «нестабильность» характерна не только для нынешнего «переходного» периода, она в мировой истории постоянно перемежалась или соседствовала со стабильностью. В-четвертых, само слово «бифуркация» означает «раздвоение», т. е. подразумевает «не множество альтернативных путей», а всего лишь два пути. Которые нетрудно предсказать с полной «предопределенностью» при наличии научных инструментов анализа общественных процессов.

Автор, критикуя «ортодоксальный марксизм» и углубляя свой тезис против детерминизма, пишет: