Мирон сын Мирона

— Всё нормально, дорогая, я дома…

— Двадцать два дня… — медленно повторила Аэлла.

— Да, я смертельно соскучился, и, — он тяжело моргнул, — и ещё больше устал, поверь мне. Меньше всего мне хотелось бы огорчать тебя, но так вышло. Прости…

Она только глубоко вздохнула и присела на кровать, положив ладонь на живот. Остаётся совсем чуть-чуть, уже весна начинается, снег давно сошёл, оживают деревья, птицы, появились бабочки. Скоро в глаза ударит пронзительная зелень. А в апреле родится он… Отец только его всё время где-то пропадает.

Аэлла терпеливо дождалась его, Идвар вернулся чистым, выбритым, в свежей одежде, и даже улыбка появилась. Подобрался к Аэлле на кровать, положил руку на живот.

— Ну, как вы без меня?

— Тоскуем… — она усмехнулась, перевела глаза вбок, вздохнула.

— Поужинаем вместе? — предложил Идвар, лёг на постель на согнутый локоть, глядел снизу. — Ну не обижайся на меня, пожалуйста, Аэлла, дорогая… Не устраивай сцен, жена! — улыбался, как нашкодивший подросток. — Муж дома!

— Конечно, дома… — она кивнула головой. — Слава Богу…

— Весна идёт, так здорово, кажется, вот зима начиналась, уже сады зацвели…

— У нас ещё нет! — она перебила его горячим шёпотом, и Идвар согласно кивнул головой.

Может быть, она так и не узнала бы, куда он ездил, если бы за ужином он сам не рассказал ей последние новости Мирополя, о родившемся мёртвым внуке короля. Аэлла сразу же насторожилась, убирая салфетку в сторону. Вспомнилась его фраза: “…уже сады зацвели”. Какие сады? Где он мог видеть цветущие сады в Райроне? Они зацветут лишь в апреле, дней через двадцать, или чуть раньше, зависит от погоды. Сейчас могут цвести сады только на юге, в южных землях, в Мирополе, например. Она спросила напрямик:

— Ты был в Мирополе? — Идвар медленно перевёл глаза и дрогнул бровями вопросительно. — Ты был у короля?

— Аэлла… — она перебила решительно, с твёрдостью:

— Не надо всего этого, просто признайся, не говори лишних слов, я ничего не хочу слышать. Ты был в Мирополе? — он согласно кивнул головой в ответ. — Зачем? Чего ты хотел от короля? Зачем нужны личные встречи, ты вполне обходишься письмами. Чего ты ещё от него добиваешься?

Она поднялась из-за стола, нахмурилась и, сердито стиснув зубы, смотрела сверху. Идвар заговорил:

— По законам Мирополя, трон передаётся по старшинству в роду, внук короля родился мёртвым…

— Что? — она опять перебила его. — По-моему, я понимаю, о чём ты думаешь… — сделала паузу и качнула головой отрицательно, дёрнула подбородком. — Нет, Идвар…

— Почему?

— Неужели ты не понимаешь, ты — уже не Мирон, ты не можешь даже думать об этом, это глупо, Идвар. Какой трон? Ты — герцог, король сослал тебя подальше…

— Но закон, Аэлла… — Идвар уже поднялся из-за стола и был рядом. — Наш сын по закону родится Майнором…

— Нет, Идвар! — она перебила его, повысив голос, даже воздух рубанула ребром ладони. — Как ты не понимаешь? Король никогда этого не сделает! Он избавился от тебя и меня, и наших детей… Ты же сам знаешь, как он относится к тебе…

— Но закон… — он попытался вставить в её тираду хоть слово, но Аэлла не дала ему этого сделать, опять перебила:

— Какой закон? Он — король! А ты — герцог Райрона! Единственное, на что могут претендовать твои дети — это место в Райроне. Не больше! Пойми это! Перестань даже думать об этом…

Услышав о смерти маленького наследника Мирополя, Аэлла пожалела его мать, бедная Вэллия, для любой женщины это огромная трагедия, а уж для неё — тем более. Она должна была стать королевой, матерью короля. А теперь? Возможно, Майнору придётся искать новую жену. Ждать рождения нового наследника. Жалость к невестке короля, понимание её горя, как будущей матерью, ожидающей рождения ребёнка, вызывало смятение и непонятные чувства в душе. Как вообще в этой ситуации можно думать о какой-то выгоде? Какой тут может быть трон? Это безумие! Только мужчины способны на подобное. Делить что-то, искать какие-то выгоды, радоваться поражениям другого.

Безумие!

— Идвар, — она зашептала чуть слышно, — он ещё даже не родился, а ты уже думаешь о троне для него. Так нельзя! — она покачала головой отрицательно, не сводя глаз с его лица, кровь отлила от щёк от внезапного страха и волнения. — Ты не должен даже думать об этом. Ты должен был сказать мне… Посоветоваться со мной… Это и мой ребёнок… — внезапная усталость обрушилась на неё. Как он мог? Как мог так?

— Я знаю, дорогая. Я поэтому и вернулся без ничего, я даже говорить тебе не хотел, всё равно… — она перебила его, не дав договорить, спросила:

— Что сказал тебе король? Он тебя выгнал? — Идвар кивнул и шепнул в ответ:

— Его гневу не было предела.

— Он угрожал тебе?

— Он обещал пойти войной.

— О, Боже! — она воскликнула, стиснув кулаки, нахмурилась. — Я так и думала, даром он это не оставит. И он сделает это, раз обещает, значит, — сделает. Опять война? Бедный Райрон! Сколько можно?

— Не будет никакой войны! Я вернулся к тебе, вернулся в Райрон.

Она ничего не ответила, так и стояла, глядя в его глаза растерянно, и все слова забылись. Шепнула уже о другом: