Миронов

– Прежде чем судить добровольцев, нужно вспомнить, что они пережили и переживают. Войдите в их психологию, и вы поймете происхождение этих разговоров – ведь 90 процентов их буквально вырвалось из когтей смерти и по приезде на Дон, не оправившись еще от пережитого, вынуждены вступить в бой с советскими войсками. Из трех ночей мне приходилось спать только одну. Кроме того, я не понимаю, почему это вас так волнует? Ведь Добровольческая армия не преследует никаких политических целей. Члены ее при своем вступлении дают подписку не принимать никакого участия в политике, не заниматься какой бы то ни было политической пропагандой.

– А скажите, генерал, откуда вы получаете средства для существования?

– Сродства главным образом национального характера, добровольные пожертвования частных лиц. Кроме этого, не скрываю от вас, что некоторую поддержку мы имеем и от союзников, ибо, оставаясь верными до сих пор союзным обязательствам, мы тем самым приобрели право на эту с их стороны поддержку.

– Скажите, генерал, даете ли вы какие-нибудь обязательства, получая эти средства? – задал вопрос председатель областной управы Василий Васильевич Брыкин.

– При обыкновенных условиях я счел бы подобный вопрос за оскорбление, но сейчас, так и быть, я на этот вопрос отвечу. Добровольческая армия не принимает на себя никаких обязательств, кроме поставленной цели спасения Родины. Добровольческую армию купить нельзя».

Михаил Васильевич Алексеев, беленький, седой как лунь, маленький, тощенький, близорукий, в очках, – профессор истории военного искусства Академии Генерального штаба. Был начальником штаба при Верховном главнокомандующем Николае II. Поражал своей аккуратностью и безупречностью своих стремлений по спасению России.

Добровольческая армия собиралась покидать Ростов. Зима. Голодные, полураздетые, без запасов продовольствия и боеприпасов. Алексеев говорил: «Мы уходим в степь. Можем вернуться только если милость божья. Но нужно зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы».

9 февраля Добровольческая армия выступила из Ростова в направлении на станицу Аксайскую. Достигли ее к ночи, но казаки не пускали генералов на ночлег. Деникин и Романовский ровно два часа уговаривали атамана разрешить переночевать. Разрешили, но с одним условием, чтобы рано утром покинули станицу... Всего войска – около 4 тысяч человек. В пешем строю – седые полковники, юнкера, кадеты, гимназисты... Вместе со всеми грязь месили и генералы Корнилов, Романовский и Деникин, в рваных сапогах, с карабином за плечами... В цепи с винтовкой в руках был командир корпуса генерал Казанович...

Ужас сковал сердце Миронова, когда он узнал, как кадеты убегали от обоза, чтобы отдать свои мальчишеские жизни во имя спасения России. Кто-то же этих детей обманул в их святой вере?! А ведь у каждого были отец и мать. Узнают ли они когда-нибудь, что стало с их детьми? Ну хорошо, про наших юных бойцов хоть песни сложили, а про тех, «белогвардейских», кто вспомянет и как? Сколько их полегло на просторах донских, кубанских, бесславно и бессмысленно?.. Погибали с улыбкой на устах, веря, что проливают кровь за Родину...

Казаки не вступали в Добровольческую армию, держали нейтралитет. Даже посмеивались над добровольцами: «Воюйте... Воюйте... А мы посмотрим, чья берет, тогда и решим, к кому примыкать...»

Добровольческая армия занималась «самоснабжением», а попросту говоря, грабежом и воровством. Бои. Убийства. Голод. Мародерство. Анархия. Ненависть к белогвардейцам, которых приравнивают к злым духам, мешающим добиться счастья народу... Неуловимость и безнаказанность совершаемых правонарушений и преступлений... Март. Вода и жидкая грязь. Одежда на всех мокрая. Все идут пешком, от генерала до кадета. Ударил мороз – тонкая корка льда образовалась на всем... На ногах – рваная обувь, внутри которой полно воды. Все больны, простужены и голодны. Раненые лежат в ледяной воде... В такой среде даже не постепенно, а почти сразу потерялась созданная воспитанием нравственность и дворянский лоск полетел в тартарары. Про это страшное время вспоминают сами участники так называемого «ледового похода»...

«Офицер ликвидировал рабочего только за то, что у него „морда самая комиссарская“. У революции под красной шляпой вместо лица – рыло свиньи».

« – Я сюда пришел чай пить, а его к Духонину отправил». – «Застрелили?» – спросил кто-то. «На такую сволочь патроны тратить! Вот она, мушка-матушка, да вот он, батюшка. – Он приподнял винтовку, похлопал ее по прикладу, по штыку и захохотал».

«Три офицера во главе с подполковником и несколько солдат корниловского полка с винтовками лезли в вагон, отпихивали караул, ругались: „Чего на нее смотреть... Ее мать! Пустите!..“ Пленную удалось отстоять. Подполковник, ругаясь матерно, бормотал: „Все равно не я буду, заколю“.

Расстрел пленных в Лежанке – тридцать-сорок человек.