Мироповорот

Чугунова как будто обдала волна теплого воздуха, насыщенного ароматами незнакомых деревьев и трав. Боже, как она помогала ему в эти нелегкие дни. Он вспомнил самый трудный момент кампании. Когда его пытались снять с дистанции. Придирка была совершенно ничтожная. Мало того, это маленькое нарушение было практически у всех кандидатов. Но вот придрались только к «избранным».

Его спасло тогда только стечение обстоятельств. Комиссия завязла в разборках с более влиятельными его конкурентами. А потом оказалось, что у него-то как раз никакого нарушения и не было. Нужную бумажку он в комиссию сдал. Но ему ее вернули, сказав, что она потребуется позже.

Бардак.

Но, слава Богу, комиссия проявила порядочность и доброжелательность. И то сказать, кому он «бедный и убогий» мешал.

Однако нервов он потратил немало и впал в глубочайшую депрессию. И это было отнюдь не проявление капризности. Выстраивалась весьма неприятная для Чугунова цепочка событий – досрочное завершение его кампании – разочарование спонсоров – свертывание литературного проекта и…

И «возникновение проблем жизнеобеспечения», как шутил он про себя. Ибо наука перестала приносить деньги, журналистика тоже. Вернуться к преподаванию? Во-первых, оно тоже обеспечивает довольно убого. А во-вторых, Чугунов, хоть и был профессором, преподавание откровенно не любил.

Так что можно было заполучить немало проблем, как говориться в детском стишке «оттого, что в кузнице не было гвоздя».

Он тогда написал Ей отчаянную смс-ку, где по глупости брякнул о своем «нежелании жить». И получил ответ.

«Ты будешь со мной в любом ракурсе до 100 лет. Ты меня со своим пессима достал. Ша базар. Или я тебя трахну так, что будешь молить о пощаде».

Как верно она сменила тон. Тогда он рассмеялся от души. Ему стало легко и светло на сердце. И, вот ведь совпадение, именно в эту минуту его вызвали в комиссию, где все претензии к нему были сняты, и в торжественной обстановке вручено удостоверение кандидата в депутаты.

Вот потом и говори, что Бога нет! Есть, разумеется. Но обращаются к Нему не дебильными молитвами в казенных церквах, а любящими сердцами. И Бог помогает влюбленным!

Именно влюбленным, – подумал он. Ибо нельзя заменять любовь ее суррогатами. Вот за это Бог может и наказать. Его, во всяком случае, наказал. Той коммуналкой, где он сейчас жил.

Другому эта коммуналка могла показаться весьма приличной. Так называемый «сталинский дом» возле метро «Сокол». Приличная квартира. Один сосед. Одинокий неразговорчивый пожилой мужчина.

Но, согласитесь, такое жилье отнюдь не пристало доктору наук, бывшему генеральному директору НПО. Как часто, выходя на улицу зимним, или осенним утром он весьма к месту вспоминал стихи одного своего армейского друга

Я мечтал о дальних землях и странах
О морях и островах неизвестных.
Я мечтал когда-то стать капитаном
И прославиться в легендах и песнях.
Выходил из ситуаций опасных,
Вырывался из тисков океана.
В кабаках, слов не тратя напрасно,
Ром и водку разливал по стаканам.
Я мечтал когда-то стать полководцем.
О сраженьях и атаках жестоких.
Потускневшее сквозь дым светит солнце.
О походах и прорывах глубоких.
Мы над картами сидели ночами.
Там вдали метался отблеск пожаров.
Совещались и считали часами
Направления главнейших ударов.
А теперь я на автобусе грязном
Тороплюсь на работу. Светает.
И не спросят у меня моих мнений.
Ну а мне чего-то так не хватает.
Я зайду в свою квартиру пустую.
Ромом с водкою наполню стаканы.
Море жизни! Пью за душу морскую,
Захлебнувшегося в нем капитана.
Я мечтал о дальних землях и странах.
О морях и островах неизвестных.
Я мечтал когда-то стать капитаном.
Но в объятиях земля держит тесных

Да, только рома с водкой не хватало Чугунову сейчас. Впрочем, он редко бывал в этом своем московском жилище, проводя основную часть своего времени в своем загородном доме за пределами Московской области. Куда он сейчас так страстно стремился, с нетерпением ожидая окончания выборной кампании.

Глава 3. Последний день