Миротворец

Вот кто был по-настоящему, по-эльфийски красив, даже еще лучше! Кожа была тоже серой, но это казалось таким несущественным! И совсем не пугало. Может, потому что она по цвету была все-таки ближе к человеческой, пусть и крайне бледной? Глаза у него были светло-зеленые, большие и прозрачные, волосы плавными волнами, с едва уловимым оттенком льна. Черты лица не такие резкие, как у первого, но было с первого взгляда ясно, что он может и просто врезать, и безжалостно избить, и убить. Как, впрочем, и его приятель.

Внезапно захотелось предложить обоим дроу уложить меня в более подобающее для отдыха место, но зеленоглазый осторожно приподнял меня и снял шлем.

Я искривила бледные губы в злобной усмешке, наблюдая, как вытягиваются их лица.

— Девка!..

От неожиданности эльф все-таки разжал руки, и моя многострадальная голова вновь шмякнулась об пол…

* * *

Однажды я очень сильно напилась и наутро мучалась жесточайшим похмельем. Сейчас все было еще хуже. Потому что тогда я была не одна, все происходило на знакомой земле, и вспомнила я о последствиях гулянки уже за городскими стенами, тихо радуясь, что не организовано погони, а сейчас недавние события прямо-таки стояли перед глазами. Доспехов на мне не было, ну и славно, надоело таскать на себе пуд железа. Холщовые черные штаны, простая серая рубашка (вся в пыли и поту) и мягкие полусапожки, настолько старые, что их смело можно было выкидывать, если бы в перспективе не маячило бегать за нечистью по буеракам в лаптях. Волосы я обрезала довольно давно, и сейчас они успели отрасти почти до плеч. Так вот, собственно, эти волосы были мало того, что немытые уже целую неделю, но и спутанные в лучших традициях болотных кикимор. Способность на Зов я в себе уже чувствовала, но на очень слабый.

Да, ничего не скажешь, в очаровательном виде я предстану перед своими потенциальными убийцами! Отчаянье прошло, как ни странно, хотя присутствовала одна подленькая мыслишка о том, что все самое плохое, что можно было сделать со мной, пока я была в бессознательном состоянии, со мной уже сделали.

Маленькая радость — меч мне оставили. Один сломался, но другой аккуратно лежал рядом. Я подняла голову. Каменный мешок. Выдолбленная в стене лавка-ниша с чахлым тюфячком, над головой зарешеченное окно, а на полу кувшин с водой, большая миска чего-то, похожего на бульон, и огромный кусок хлеба. Замечательно, травить меня после спасения не имеет смысла. Суп оказался супом, хоть и остывшим, но мне было плевать, хлеб тоже исчез быстро, вода еще быстрее. И вот тогда-то в голову пришла паническая мысль о том, что в еду мог бы быть подмешан наркотик или что-то вроде того.

За мною будто наблюдали — решетка над головой убралась, когда я сидела, прижав к груди кувшин, и прислушивалась к собственному организму, пытаясь выявить действие дурмана.

Я внимательно посмотрела в появившиеся наверху лица, заглянула в звериные глаза… И поняла, что убивать меня точно не собираются. Только вот глядя в чьи глаза, я так решила? Не знаю, но стало гораздо легче.

По скинутой веревочной лестнице удалось забраться наверх. В полном молчании, под конвоем из двух возмутительно безоружных стражей, я прошла несколькими лазами и урготскими улицами — как раз до той самой таверны, где не так давно привечал меня Нураг. Здесь было совсем пусто, но прогрето, стояли свечи, как будто помещение приготовили специально для разговора. За стол я села без приглашения — не держали ноги.

— Почему вы меня не убили? — вздохнув, спокойно спросила я, когда дроу уселись напротив.

— Всегда успеем, — пожал плечами оранжевоглазый.

— В общем да, — нехотя (как мне очень хотелось думать) согласился другой, роясь в карманах поношенной куртки. Карманов, к слову, было много. — Но тебе везет… наверное…

Он замолк, вытащив глиняную трубку. Обнаружил, что у той отломалась почти половина мундштука, и раздраженно прошептал что-то непонятное.

— Дело есть, — ровно на миг вспомнил он про меня и вновь принялся что-то искать. Вторая трубка, на этот раз целая, обнаружилась в поясной сумке. В то время как его приятель, не произнося ни слова, продолжал безучастно разглядывать стол, стены и меня, а я перечисляла в уме двадцать семь неправильных глаголов орочьего языка (это отвлекало и немного успокаивало), он вел себя с такой простотой, будто ежедневно воюет, а потом договаривается с пленными магами. Когда трубка была набита, а часть табака рассыпана по столу, он вновь обратился ко мне.

— Колдун нам нужен, — заявил он. — Ты как, в себя пришла?

— Как видишь, — неуверенно ответила я.

— Ну и хорошо.

Красноречивость собеседника поражала. Он прикурил от свечи на столе и чуть улыбнулся.

— У меня нет выбора? — уточнила я на всякий случай.

— Выбор есть всегда, — поучительно сказал эльф, выпустив колечко дыма. — Ты можешь умереть. Только без тех, — он неопределенно махнул свободной рукой, — фокусов.

— В этом случай нам придется тебе помочь, — добавил второй дроу, непосредственно знакомый с «фокусами». Говорил он неохотно и очень спокойно, по лицу трудно было что-то прочитать.