Миротворец 45-го калибра

Неделю спустя в город прибыли «белошвейки», и жизнь в доходном предприятии Матушки Пэм закипела. От желающих заштопать рубаху или портки отбою не было. Пошивочные работы начинались с рассветом и заканчивались далеко за полночь.

На третий день Дакота Смит решил устроить облаву.

— Парни не пойдут, сэр, — сказал, пряча глаза, помощник шерифа. — В городе на десять мужчин одна женщина. Я бы на вашем месте…

— Что бы ты на моём месте, приятель? — надвинув на глаза шляпу, процедил Дакота Смит.

— Ничего. Дело ваше, но на облаву парни не пойдут, сэр. Никто, и я тоже.

На следующее утро Дакота Смит властью шерифа арестовал Матушку Пэм, самолично доставил её в тюрьму и закрыл в камеру. Днём позже судья Вильямс при стечении всего города Матушку оправдал.

«Давай я её пристрелю, — в который раз предложил я. — Спишем на несчастный случай или на что угодно».

Дакота стиснул челюсти и не ответил. Сутки спустя он опять арестовал Матушку, предъявив ей обвинение в неуплате налогов. Ещё через сутки судья Вильямс арестованную освободил вновь.

Две недели пролетели без происшествий. А в воскресенье вечером в заведение ворвалась компания подвыпивших нездешних ковбоев. Клиентов Матушки ковбои вышвырнули в окна, «белошвеек» выставили из дома прочь и принялись крушить обстановку. Пострадавшие побежали за шерифом, однако случилось так, что Дакота Смит сидел в это время в салуне и был мертвецки пьян. Ковбои неспешно закончили начатое, вскочили в сёдла и убрались, откуда пришли. Малыш Биллибой, проносясь мимо салуна, на прощанье махнул рукой.

— Вам это дорого обойдётся, мистер, — сказала на следующий день Матушка Пэм.

Тем же вечером заведение переехало в новый дом, откупив его у местного бакалейщика. Дакота ходил мрачнее тучи. Он уже настроил против себя горожан, мужчины при встрече перестали здороваться и отводили взгляды. В ответ на мои уговоры пойти на мировую Дакота отмалчивался. Он словно не чувствовал, что над его головой занесли уже боевой томагавк, и всё дело теперь лишь в том, когда и как нанесут удар.

Удар нанесли на Пасху. В этот день Матушке доставили партию свежих курочек.

Случилось так, что запряжённый волами фургон остановился как раз напротив салуна, где Дакота Смит в одиночку расправлялся с послеобеденной выпивкой. Он пригубил из очередной пивной кружки, взглянул в окно и поперхнулся. Секунду спустя Дакота выскочил из салуна наружу. Выбравшиеся из фургона красотки гуськом трусили по улице к заведению Матушки Пэм, подобрав юбки, чтобы не угодить полой в лужу. Второй по счёту семенила та самая Дороти, бедная родственница ранчеро Генри Уайта, которую Дакота три года назад отбил у братьев Винстоунов. За руку Дороти тащила за собой растрёпанную и сопливую двухгодовалую девчонку в обносках не по росту.

Дакота Смит, разбрызгивая сапогами грязь, пересёк улицу. Отшвырнул сунувшегося к нему возницу и преградил девицам путь.

— Как же так, приятельница? — с горечью спросил он.

Дороти не ответила. Переступила с ноги на ногу и, обогнув шерифа, поволокла девчонку дальше.

Дакота Смит с минуту смотрел ей вслед. Затем рванулся, промчался по улице, взлетел на крыльцо борделя и ногой вышиб входную дверь.

— Что с вами, мистер? — поднялась навстречу Матушка Пэм. — Никак, хватили лишнего?

— Я забираю девушку, — вместо ответа выпалил Дакота Смит. — Вместе с ребёнком, прямо сейчас.

Матушка Пэм осклабилась.

— Это вам кажется, мистер. Никого вы не забираете. А ну, взгляните, — она протянула Дакоте лист плотной бумаги. — Это контракт, подписанный законниками и заверенный по всей форме. На три тысячи зелёненьких, уплаченных её родне. Так что девочке придётся потрудиться, пока не выплатит эту сумму. Впрочем, вы можете выкупить её у меня. Даже без процентов, отдам за те же три тысячи, из уважения.

Дакота Смит, потеряв дар речи, застыл на пороге.

«Вынь меня из кобуры, — спокойно сказал я. — Старуха оскорбила тебя, предложив заплатить три тысячи долларов за шлюху. Старую змею надо пристрелить здесь и сейчас, таких вещей не прощают».

Дакота не пошевелился, он, казалось, окаменел.

— Есть другой способ, мистер, — вкрадчиво сказала Матушка Пэм. — Женитесь на ней. Ради вашего счастья я соглашусь взять деньги в рассрочку.

Дакота гулко сглотнул и попятился. Споткнулся о порог, чудом удержался на ногах, развернулся и стремительно зашагал прочь.

«Немедленно вернись! — взревел я. — Ты, слюнтяй, тряпка! Я вышибу этой стерве мозги, и суд тебя оправдает. Или ты и вправду хочешь жениться на шлюхе и стать посмешищем?».

Дакота не ответил. Тем же вечером местный священник обвенчал его с девицей Дороти Уайт. Церемония заняла пять минут. Едва она закончилась, Дакота Смит снял с себя полномочия шерифа округа Арлингтон.

Это был позор. Если бы я мог застрелиться, я сделал бы это, не задумываясь. Но я не способен был застрелить себя. И не в силах — его.

— Мы уезжаем отсюда, — сказал Дакота Смит молодой жене. — В сотне миль к северо-западу живёт старый фермер Джек Стивенс. Мы отправляемся туда, все вчетвером и прямо сейчас.

— Вчетвером? — размазывая слёзы по щекам, переспросила Дороти.