Миротворцы

В изоляции была ночь. Ститри всегда любила размышлять, когда над головой появлялась полная луна. Она успокаивала и упорядочивала мысли. Ститри смотрела на звездное небо, на луну и анализировала свои ошибки. Да, ей не следовало спешить. Марк не придет — это ясно. Если он даже и стал на ее сторону, то его скорее всего изолировали. Что же остается? Покинуть изоляцию она сможет, только очистившись и потеряв себя. Тогда в этом не будет толку. А время неумолимо идет. Нет, не здесь. Время идет в материнском мире, оно отсчитывает ему последние мгновения.

Ститри резко вскочила на ноги. Должен быть какой-то выход — некое решение, до которого она не додумалась раньше! Такой ход, которого не ожидают от нее Верхние. Пусть они не разговаривают с ней, но они слышат. Наверняка слышат!

— Верхние!!! — Ститри громко расхохоталась. — Знаете, что мне неожиданно пришло в голову?! — Ститри выдержала паузу, но ответа, как и обычно, не последовало. — Вы трусы, Верхние, жалкие трусы. Вы заперли меня здесь, как заперли бы льва обезьяны! И вы так же, как и они, боитесь подойти ко мне. Вы обрекли на гибель весь материнский мир, вы даже пальцем не пошевелили, чтобы спасти его. Вы боитесь. Боитесь всех. Даже людей материнского мира — практически уже погибших — вы тоже боитесь! Вам становится не по себе лишь от одной мысли, что они могут выкарабкаться. Это можно понять. Что уж действительно заслуживает презрения, так это ваш панический ужас перед любыми изменениями в вашем мире. Не важно, каковы они, — они страшны для вас! Вы бессильны передо мной и другими в этом мире. Вы знаете это и потому якобы во благо всех создали индивидуальные изоляции. Как мерзко, мерзко и противно.

Ститри сплюнула. Говорить расхотелось. Наверное, сказывалось отсутствие собеседника. Ститри просто не могла правильно выстроить линию словесного нападения, не убедившись, какое выражение достигает цели. И все же какое-то слабое место у Верхних должно было быть. Только вот как его обнаружит?

Ститри огляделась. Верхних не было. Она проиграла и на этот раз. Ну что ж, придется подождать, собраться с мыслями и попробовать еще раз.

Ститри ждала долго, очень долго. Пусть даже у вечности нет времени, но тоска и боль все равно текут непрекращающимся потоком. Нет, Ститри не сдалась, в этом смысле ей не в чем себя упрекнуть. Ни одного мгновения вечности она не переставала думать о Верхних и о своем мире.

Сначала Ститри пробовала заняться переустройством изоляции, думая, что во время работы ее осенит какая-нибудь мысль. Она убрала кусты сирени с теневыми деревьями, и вырастила большой и густой лес. Ворчуны были в восторге. Обилие ягод и грибов, орехов полностью удовлетворяло их потребности. Но Ститри не остановилась на этом. Она сотворила нескольких белок и зайцев, а затем обрадовала всех зверюшек первым в их жизни дождем. Это было весело. Ститри нагишом бегала под теплыми струями и чувствовала себя самой счастливой во всем внутреннем пространстве Вселенной. Но никакое веселье не могло продолжаться вечность. Неизменно Ститри вновь и вновь мысленно возвращалась к своему миру. Как она ни старалась, ей не удавалось забыть о нем. Конечно, можно было воспользоваться очищением, но Ститри была противна сама мысль об этом. Да, возможно, она проиграла — но не сдалась!

Ститри продолжала работу. Она материализовала топорик и принялась мастерить хижину, такую же, как у Лада. Вечность поглощала ее, она уже привыкла к одиночеству и даже когда кто-нибудь из Ворчунов или других зверей подбегал к ней — не вела продолжительных бесед с ними. Ститри всей душой отдавалась строительству хижины. Она тщательно восстанавливала в памяти каждую мелочь и воспроизводила ее — если могла руками, а не получалось материализовала. Все реже и реже Ститри вспоминала о том, погибшем мире…

Ститри с удовлетворением осмотрела свое творение. Да, хижина была точно такой же, как у Лада. Ститри вошла, дверь привычно скрипнула, и этот звук неприятно задел, словно напоминание о потерянном. Ститри нейтрализовала звук. Внутреннее убранство дома осталось прежним. В углу валялись обломки стола, который Лад так и не успел отремонтировать… Он о ком-то напоминал — этот стол. О ком-то очень близком. Сердце Ститри вздрогнуло, словно от электрического разряда. Вернулась боль, старая боль, которая когда-то будоражила ее. Ститри убрала обломки стола. Она не хотела вспоминать. Воспоминания не приносили ей ничего, кроме боли.