Мировая экономика

Рядом с этим концептуальным переворотом следует поставить и отказ от традиционных представлений о национально-государственном суверенитете. Дебаты о том, что представляет собой суверенитет и как он может быть обеспечен в наше время, ведутся на Западе несколько десятилетий и не завершились и по сей день. Но в целом после Второй мировой войны возобладал более гибкий подход, состоящий в том, что добровольное делегирование международным организациям части национального суверенитета не только не ущемляет его, но, напротив, обеспечивает ему более надежную гарантию. Происходит как бы суммирование национальных суверенитетов, укрепляющее позиции всего альянса государств и каждого его участника в отдельности. Этим объясняется парадоксальный (с точки зрения наших старых представлений) факт: за расширение полномочий ЕС наиболее активно выступают не крупные, а малые и средние страны, и не только «старые», но и новые члены ЕС.

Процесс расширения наднациональных полномочий ЕС протекает далеко не просто, а подчас весьма болезненно. Именно поэтому непременной предпосылкой перераспределения суверенных прав является принцип добровольности. И по этой же причине камнем преткновения неоднократно становился вопрос о единогласии. Упомянутый выше конфликт между Францией и ее партнерами завершился только после того, как было достигнуто соглашение («Люксембургский компромисс»), в соответствии с которым любой вопрос, рассматриваемый одним из государств-членов как «жизненно важный» для него, может быть решен лишь на основе единогласия и при этом заинтересованное государство обладает правом вето. Это стало одним из кардинальных правил в деятельности ЕС, и только с принятием в 1986 г. Единого европейского акта (ЕЕА) осуществлен частичный переход к решениям большинством голосов. Но данный пункт нового программного документа наверняка еще не раз подвергнется испытанию, и ЕС еще долго будет сочетать обе процедуры голосования – единогласие и квалифицированное большинство.

Еще одним принципом (или, может быть, признаком, характерной чертой) интеграционной стратегии следует назвать идею поэтапности и постепенности продвижения к объединенной Европе. Концепцию поэтапности сформулировали архитекторы интеграции Жан Монне и Робер Шуман еще в конце 40-х – начале 50-х годов. Как подчеркивалось в Декларации Шумана, Европа не будет построена сразу и целиком, а будет создаваться посредством конкретных достижений, рождающих прежде всего практическую солидарность. Были определены и основные этапы: создание Таможенного союза, от него – к Общему рынку, далее – к Экономическому и валютному союзу и завершающий этап – к союзу политическому. Отражением данной концепции является серия договоров и других нормативных актов основополагающего характера, которые, как вехи, отмечают весь путь развития интеграции. С момента заключения в 1951 г. Парижского договора насчитывается около десятка таких документов.

Следует напомнить, что в прошлом лидеры «малой Европы», как тогда называли первоначальную «шестерку» участников ЕС трижды переболели типичными «болезнями роста» – максимализмом и головокружением от успехов. Первый раз – в начале 50-х годов, когда вслед за договором о создании ЕОУС был подготовлен и даже подписан договор о Европейском оборонительном сообществе (ЕОС) и начата подготовка договора о Европейском политическом сообществе. Отказ французского парламента ратифицировать договор о ЕОС поставил крест на планах военной и политической интеграции. О втором приступе этой «болезни» (в середине 60-х годов), выразившемся в попытке отказаться от принципа единогласия, уже упоминалось. Наконец, в начале 70-х годов на волне эйфории, вызванной досрочным созданием Таможенного союза, был принят план форсированного перехода до 1980 г. к экономическому и валютному союзу (ЭВС), но и он потерпел неудачу.

И все же, осматривая с высоты XXI в. путь, пройденный ЕС, нельзя не прийти к заключению, что в целом Сообщество достаточно последовательно ориентировалось на поэтапность, на продвижение «шаг за шагом» к стратегическим целям интеграции.