В последние годы на долю США приходится около 1/3 мировых военных расходов, почти половина мирового экспорта оружия, США выделяет на закупки вооружения и военной техники около 50 млрд. долл. в год.
Отрицательные последствия гонки вооружений на экономику видны при сопоставлении военных расходов, нормы накопления, роста национального дохода и промышленной продукции. Так, например, в Японии уровень военных расходов не превышает 1 % ВВП, норма накопления, темпы прироста национального дохода и промышленной продукции больше чем в 2 раза превышают аналогичные показатели США и Великобритании.
Расходы на военные научные исследования и разработки снижают возможности экономического роста. Военные НИОКР поглощают 25 % мировых затрат на исследовательские цели, ими занята 1/4 ученых и инженеров мира. Лидирующее положение и здесь занимают США — это примерно 2/3 расходов на военные НИОКР. В 1996 г. США ассигновали на военные закупки и военные НИОКР на 40 % больше средств, чем все западноевропейские страны вместе взятые. Промышленно развитые страны целенаправленно стремятся к сохранению военного преимущества в глобальном масштабе. Глобализация военного производства развивается как вширь (ныне собственные вооружения выпускают почти 50 стран мира), так и вглубь (от таких относительно простых форм сотрудничества, как, например, передача технологии или выполнение субподрядных работ, до совместного производства и межстрановых слияний фирм). Сейчас Западные исследователи все чаще пишут о формировании глобальной оборонной промышленности [82] .
Действительно, многочисленные производители вооружений в разных странах в настоящее время объединены чрезвычайно сложной сетью транснациональных межфирменных связей самого различного рода.
Однако, как представляется, уже появились достаточно веские основания ставить более широко вопрос — о формировании глобальной военно-экономической системы, куда, помимо собственно оборонной промышленности, занимающей в этой системе центральное место, следует включить службы тылового обеспечения вооруженных сил, военные инфраструктуры, накопленные арсеналы оружия и военной техники, органы контроля над вооружениями и разоружением, структуры и предприятия, занятые ликвидацией и утилизацией вооружений.
В промышленно развитых странах изменения в военно-экономической деятельности оказывают сильное влияние на ситуацию на мировом рынке оружия, которая стала более сложной и труднопрогнозируемой. При снижении общих объемов продаж обостряется конкуренция. Все чаще на мировом рынке появляются самые совершенные образцы оружия. Изменился и сам характер сделок, которые теперь включают не только собственно товар, но и различные компенсационные условия, а также послепродажное техническое обслуживание и ремонт. Быстро разрастается теневой сектор мировой торговли оружием.
Высокоразвитые страны достигли практически предела по этому показателю — 2–3 % ВВП, при снижении занятости трудоспособного населения с 17 % в 1960 году до 7 % в конце 90-х гг.
В промышленно развитых странах сельское хозяйство превратилось в крупный агропромышленный комплекс (АПК).
Он включает в себя три сферы:
1) промышленность, производящая средства производства для сельскохозяйственного производства;
2) собственное сельское хозяйство;
3) отрасли, занятые транспортировкой, переработкой и доведением сельскохозяйственной продукции до потребителя.
В настоящее время большой объем продукции производится в районах с высокими издержками производства, а потенциально эффективные производители теряют свои рынки в пользу конкурентов.
Среди промышленно развитых стран наибольшими естественными преимуществами обладают немногие страны — США, Канада, Австралия. Однако на мировом рынке сельскохозяйственной продукции в качестве основных экспортеров выступают практически все страны Западной Европы, имеющие весьма высокие издержки производства.
Такое положение определяется не столько высоким техническим уровнем сельскохозяйственного производства, сколько аграрной политикой государств.
В США продовольственная система с самого начала развивалась как единое целое на основе равновесных рыночных цен и максимального использования преимуществ регионального разделения труда. К методам прямого тарифного протекционизма прибегали там реже, в основном по отношению к наименее эффективным отраслям сельского хозяйства страны (производство сахара, молока и др.). В большей мере использовались нетарифные методы ограничения и регулирования импорта продовольствия (требования к стандартам, квоты и др.).
В середине 80-х годов степень государственной поддержки сельского хозяйства (доля государственного финансирования фермерских доходов) составляла в США 22 %, в среднем по развитым странам — 25–30, в странах ЕС — 32, в Японии — 72 %. В целом так называемый «коэффициент протекционизма» (отношение национальных цен к мировым), который при протекционистской политике превышает 1, в середине 80-х годов в США составлял 1,15 (среднемировой уровень — 1,19), в странах ЕС и в остальной Западной Европе — 1,7.
Рост субсидирования сельского хозяйства в отдельных странах существенно различался как по абсолютной величине, так и по степени поддержки. В частности, в США государственные субсидии фермерам возросли с 7,5 млрд. долл. В 1997 г. до почти 23 млрд. долл. в 1999 г., или с 3,4 до 11,8 % стоимости товарной сельскохозяйственной продукции (в 1999 г. — 192 млрд. долл.). В 15 странах ЕС уже в 1998 г. субсидии достигли 129,8 млрд. долл., или 45,3 % стоимости товарной сельскохозяйственной продукции. Во всех странах ОЭСР эти платежи составили 273,6 млрд. долл., или 37 % стоимости их сельскохозяйственной продукции [83] .