Мировая история в легендах и мифах

— Может, это и был Рай? — спросил Кристофоро.

Все засмеялись.

— Тут стали мы у них просить пищи и воды. На рты свои показываем, мол, голодны. И они закивали, и принесли и еды, и воды в сушеных тыквах. Да все показывали то на небо, то на нас, как будто спрашивали, не с неба ли мы свалились. А у нас ничего за свою еду не взяли.

— Ну, теперь-то ясно, почему вам, баскам, раем там показалось. А то не рай! Вы-то, баски, со странников последнюю рубашку в своих портовых трактирах дерете! — тонким, смешным голосом возмутился кто-то сзади.

— Да заткнись, Пискун!.. Ну a mujeres[231] — неужто тоже голышом? — игриво поинтересовался у баска по-кастильски корабельный плотник Родриго.

— А еды вам какой принесли? — перебил его толстый безусый парень.

— Не слушай его, Баско, ты про баб давай! У Энрике на жратву только и встает!

— Да заткнитесь вы все! Пусть баско про красных mujeres поврет! — загалдели вокруг.

Рассказчик сделал паузу. В нее ворвалась перебранка чаячьей стаи.

— Одно помню точно: мяса принесли вяленого. Вот это помню. Ничего нет слаще мяса после стольких месяцев сырой рыбы, тьфу!

— А что за мясо-то? Может, человечина? Африканцы-то вон, говорил мне один из Эльмины, друг друга едят… — сказал кто-то сзади по-португальски.

— Хочешь жить — хоть что съешь. A mujeres у них были… — закатил бесцветные глаза старик, наслаждаясь безраздельным вниманием затаившей дух аудитории, — красотки! Украшений понавешано, юбчонки из каких-то шкур, а титьки — голые, бери — не хочу, словно и не сознавали, что это позор. Словно как в Раю, ну… еще до Грехопадения. Красотки…

Раздался гогот:

— Да как оно говорится: месяц в море — и баб некрасивых нету!

— Ну а ты? Ты-то что, Баско? Потискал иноземок-то?

— Ну, не без того, — беззубо и таинственно улыбнулся старый китобой. — Перед отплытием заманили мы одну, да и не бабу толком, а так, малолетку глупую, к себе на корабль, да и увезли… Сначала, как водится, билась, кричала, а в открытом море все поняла и успокоилась.

— А потом? — спросил кто-то.

— Ну что потом? Дело известное: напоили да по кругу пустили всей командой. Да только недолго радости нам от нее было — занедужила девчонка вскоре да и померла. Как-то утром в трюме уж холодную нашли…

— А как дорогу обратно нашли? — спросил Кристофоро.

— Господь вынес. Шли на восход очень долго по компасу. А потом сорвался шторм, да такой, что думали: быть нам у Нептуна наверняка. Да еще боялись, девка мертвая к себе нас на дно тащит, расквитаться хочет. Руль, мачты, надстройки — все в щепы! От всей команды девять человек осталось. И сколько так нас носило — не скажу, в забытьи был! Штормом вынесло нас, как оказалось, к Англии, еле живых, на обломках нашей несчастной посудины, по-вашему — baleeira[232]. Хорошо что привязал я себя к доске обрывком паруса… А про землю эту на закате, кому ни рассказываю — думают: вру…

В железной жаровне постреливали дрова. Врал Баско складно. А, может, и не врал…

…В бристольских притонах Кристофоро лечили от первой любви и грели необъятными горячими грудями немолодые (зато по карману!) нетрезвые женщины, все удивлявшиеся, что он — такой рыженький, высокий, не похожий на генуэзца (проститутки лучше впередсмотрящих различали флаги приходивших в порт кораблей). Между делом англичанки учили иностранного матросика своим отрывистым, как плевки, ругательствам, да еще — пить отвратительный коричнево-желтый напиток, похожий и цветом на мочу, и показывали ему такие способы удовольствия, что он больше всего страшился теперь исповеди корабельному монаху, брату Винсенте. От любви к Джиованне в Бристоле его вылечили, но уже в море Кристофоро понял, что заразился кое-чем иным… Корабельный повар, он же корабельный лекарь, со знанием дела покачал головой, осматривая замеревшего от беспокойства и стыда пациента, и сказал, что это еще — не самое страшное, могло быть хуже, и дал ему какого-то отвратительного, вонючего снадобья, которое хоть и не сразу, но помогло. Его хворобу заинтересованно обсуждала команда, наперебой делясь с Кристофоро познаниями, как следует выбирать женщин, чтобы избежать заразы. Советы свои моряки иллюстрировали неистощимым количеством примеров и случаев из собственной обширной практики во всех портах мира. «Однако, Кристббаль, даже исполняя все правила, можно влипнуть все равно, потому как на все воля Божья», — совершенно неуместно для темы и переиначив его имя на кастильский манер, заключил один из его доброжелателей, корабельный плотник Родриго и перекрестился.

Монах

Кристофоро плавал с капитаном Ксеносом так долго, что казалось, никакой жизни до «Пенелопы» у него и не было. Легкомысленную синюю нежность сменяли свинцовые, бьющие наотмашь по щекам шторма. Время измерялось ими, да еще портами, в которых никогда не задерживались подолгу. Кристофоро превратился в рослого, отлично сложенного парня, с вечно спутанной рыжей копной волос и даже отрастил себе усы и бородку, чтобы выглядеть посуровее. Суровости это ему не добавляло, но из-за них его иногда принимали за англичанина или шведа.