Мировая история в легендах и мифах

Через некоторое время, недолго пожаловавшись на боли в желудке, император Лев VI, оставшийся в истории как Лев Мудрый или Лев Философ, скоропостижно умирает. Как раз незадолго до своей смерти многострадальный отец все-таки успевает венчать на царство своего единственного малолетнего наследника Константина Багрянородного. Совершеннолетним соправителем его становится брат Александр, к тому времени уже законченный алкоголик с трясущимися руками, седыми остатками волос и бурым одутловатым лицом. Новому императору чуть более сорока, но выглядит он семидесятилетним и отличается характером вздорного, капризного ребенка. Первым делом новый император Византии отпраздновал свою наконец-то абсолютную власть очередным долгим запоем, а потом разорвал (стараясь унять предательскую дрожь в руках) все важнейшие дипломатические соглашения, достигнутые братом, и отменил все законы своего предшественника.

Одним из таких важных дипломатических соглашений был договор Льва с болгарским царем Симеоном. В пылу государственных преобразований Александр бросил на пол и потоптал ногами верительные грамоты болгарских послов. Потом, обозвав их варварами, велел страже вытолкать их взашей. Предсказуемо взбешенный Симеон стал собирать большое и сильное войско. Но императора в тот момент волновала гораздо более важная для него проблема — участившаяся мужская несостоятельность.

Вдову Льва, императрицу Зою, одели во власяницу и держали в дальнем крыле дворца на хлебе и воде, не позволяя видеться с восьмилетним сыном. Ее ждали неминуемый насильственный постриг и ссылка в отдаленный монастырь на Принцевы острова в Пропонтиде.

Разделавшись с неотложными государственными делами, с чувством выполненного долга новый император целую неделю провел на Ипподроме. Константинополь и половина мира оказались во власти человека, который вообразил, что каменный кабан на Ипподроме — его второе «я». И поэтому, если константинопольские скульпторы выточат для этого кабана огромные гениталии… в состоянии готовности, то и его, Александра, участившиеся трудности в этой области исчезнут сами собой. Искусные константинопольские скульпторы превзошли самих себя: кабан был оснащен необыкновенно выразительно, но состояние самого Александра почему-то не улучшалось… Новый император все чаще впадал от этого в отчаяние. Ему казалось, что вся столица за глаза смеется над его мужской слабостью. И его все чаще трясли приступы неукротимой ярости, особенно по утрам.