Мировая история в легендах и мифах

Марк Антоний еще не знает, что восьмивесельник Клеопатры — уже на пути в Остию, и когда он будет метаться в Трастевере по опустевшей вилле Цезаря, пиная какие-то опрокинутые в суматохе бегства вещи и мебель, мать с сыном — конечно же, в невзрачной одежде простых горожан — уже будут в открытом море на старой, скрипучей египетской биреме, оказавшейся в нужный (последний!) момент готовой к отплытию. По странной иронии судьбы, это опять будет корабль торговцев стручками сладкого карроба. Запах карроба. Вечный запах бегства…

Не знает Марк Антоний и того, что по честолюбивой своей глупости уже обрек себя на вечный ад — постоянно сравнивать вечного «начальника конницы» с «вечным диктатором» Цезарем. И постоянно чувствовать, что не дотягивает…

И Клеопатра тоже не знает, что впереди у нее — еще столько агонии и экстаза. И ошибок. И мыс Акций[109]впереди, и последняя ее ночь в обнимку с мертвым Антонием… Все впереди.

Она еще только начинается, эта история, которую мир знает как историю любви Антония и Клеопатры. Или думает, что знает… Но это, мой благосклонный читатель, уже совсем другая легенда, которую мы когда-нибудь тоже обязательно расскажем. Совсем другая легенда.

AD FINEM [110]

У Цезаря появилось странное чувство, что все происходящее — и то, что он куда-то должен идти босой, и это бесконечное небо — правильно и хорошо, и как раз то, что с ним и должно происходить сейчас. Он совсем не чувствовал холода.

— Еггаге humanum est, — ни с того ни с сего тяжело вздохнула рядом с ним большая черная волчица. — Я не сильна в грамматике, потому никак не могу уяснить: то ли это значит: «человеку свойственно ошибаться», то ли — «человек — это ошибка».

— Пошли. Все заждались. А Сулла, поди, уже напился, — сказал волчьеглазый отрок.

И они втроем — тяжко, по-стариковски наступавшая на снег большими лапами волчица с износившимися, темноватыми когтями, светловолосый мальчишка и Цезарь — уверенно двинулись к громадным лиловым тучам на горизонте, которые медленно, словно неподъемные амфоры, тащило, надрываясь, совершенно незнакомое Цезарю небо.

ЛЕГЕНДА О КНЯГИНЕ ОЛЬГЕ

Человек — это какая-то выдуманная игрушка бога, и по существу это стало наилучшим его назначением.

Платон

[111]

В те далекие времена — в X веке — обитали в Европе племена саксов, франков, лангобардов, фризов, кланы варягов, племена полян, древлян, кривичей, вятичей, полабских, балтийских, моравских славян, браниборских славян… Никто из них тогда и представить не мог, как будут называться их племенные территории через тысячу лет, и в какой стране окажутся их далекие потомки: тогда каждый считал родиной свою деревню, городок, поселок. Границы племенных и феодальных владений менялись в зависимости от результатов каждого весенне-летнего батального сезона (зимой воевать не любили, да и к железу примерзаешь!).