Мировая история

Представители ведущих сословий и правящей верхушки даже в самых бедных странах на протяжении по крайней мере целого столетия выход из проблем видели в том или ином варианте модернизации общества. Своими устремлениями они, как кажется, подтверждают вездесущее влияние цивилизации, изначально считавшейся европейской. Кто-то утверждал, будто модернизация требует всего лишь внедрения новой техники, а более фундаментальные понятия веры, государственных атрибутов и отношений остаются определяющими факторами социального поведения, но при этом они обходили вопросы, как материальные обстоятельства служат приданию очертаний культуре. Множатся доказательства того, что конкретные изначальные идеи и общественные атрибуты, а также предметы и приемы материальной культуры уже становятся достоянием всего человечества. Какой бы практический результат ни давало принятие таких документов, как Декларация Организации Объединенных Наций по правам человека, интерес, проявленный к их составлению и подписанию, выглядел показательно живым, даже притом, что некоторые подписавшиеся под ним правители совсем не собирались их уважать. Такие принципы оказываются позаимствованными из западноевропейской традиции, а считаем ли мы такую традицию корыстолюбивой, репрессивной, жестокой, эксплуататорской или объективно облагораживающей, благотворной, гуманной – это непростой вопрос. Цивилизации ацтеков и инков пали перед цивилизацией испанцев; позже индийская и китайская цивилизации едва устояли перед цивилизацией «франков». Такие реляции можно назвать как справедливыми, так и не совсем верными; но самими фактами не приходится ни восхищаться, ни возмущаться. Они подтверждают непреложную истину того, что Европа послужила переиначиванию старого и сотворению нового мира.

Некоторые «западные» представления и атрибуты, заимствовавшиеся непосредственно у Европы, на чужой почве часто отторгались или приживались с большим трудом.

Отношение к женщинам отличается (на радость или беду, сказать не беремся) в исламских и христианских обществах, так ведь отношение к ним точно такое же разное во всех исламских обществах, существующих в наше время, или во всех остальных обществах, которые можно назвать «западными». Индийцы до сих пор прислушиваются к астрологам, помогающим в назначении дня свадьбы, тогда как англичане могут сказать, что для них намного важнее расписание поездов (если они владеют достоверной информацией об их движении) или прогноз погоды, который они считают «научно обоснованным». Носители отличающихся традиций по-разному используют даже технику и идеи. Японский капитализм развивался иначе по сравнению с капитализмом британским, и любое объяснение их отличия должно лежать глубоко в самости истории двух этих народов, сходной в некоторых отношениях (как у островитян, например, не знавших вторжения врагов на их территорию). Однако ни одна другая традиция не выглядит такой мощной и чарующей во враждебном окружении, как традиция европейцев: они не знали соперников в деле формирования мира.

Об этом можно судить по ее самым наглядным проявлениям в виде алчности к материальным благам и ненасытности ими. Сообщества людей, когда-то строившиеся на представлениях о том, что материальные блага не главное, а стремиться следует к нравственному самосовершенствованию, целью для себя теперь восприняли погоню за безграничным материальным благополучием. Заблуждение о том, что желанное изменение как таковое возможно, само по себе глубоко губительно, как и иллюзия того, что здесь следует искать путь к счастью. Большое количество народу в наши дни прекрасно осознало, что на протяжении их жизни многое в мире изменилось, и у них возникло такое чувство, что все может и будет меняться дальше только к лучшему. Крупным психологическим преобразованием можно назвать широкое распространение и безусловность, если не слишком вдаваться в размышления, согласия с тем, что человеческие проблемы в принципе разрешимы или, по крайней мере, их можно как-то обойти; такое трудно было предвидеть, тем более сформулировать даже европейцам каких-то пару столетий назад. Притом что на протяжении практически всей своей жизни миллионы человеческих существ редко задумываются над своим будущим с глубоким страхом и сожалением, и то для этого им требуется собраться с духом, чтобы взглянуть на него вообще, так как кое-кто все еще голодает, но в условиях обычного хода событий в наши дни гораздо меньше народу страдает от голода, чем прежде, и особой угрозы голода на нашей планете не наблюдается. Больше народу, чем когда-либо до нашего времени, воспринимает само собой разумеющимся то, что им никогда не придется познакомиться с настоящей нуждой. Меньшее, но все еще огромное число людей с большой легкостью верит в то, что их жизнь будет только улучшаться, а некоторые не сомневаются, что так и должно быть.