Мировая холодная война

При этом любое неблагоприятное для официального Вашингтона развитие международной ситуации рассматривалось творцами стратегии как «агрессия Москвы». Для того чтобы обеспечить международно-правовое обоснование массированного применения стратегического ядерного оружия, Соединенные Штаты в период администрации Эйзенхауэра-Даллеса занимались активным созданием военных блоков с участием или при активном содействии США по периметру границ Советского Союза (т.н. «пактомания Даллеса») — СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС — а также подписанием двусторонних военно-политических соглашений с Японией, Южной Кореей, Южным Вьетнамом и Тайванем.

Стратегия «массированного возмездия» была, однако, не оборонительной, а наступательной по своим конечным целям. Так, европейским компонентом стратегии была доктрина «отбрасывания коммунизма», которая фактически предусматривала, что «антикоммунистические революции» в странах Восточной Европы и СССР будут взяты под американский «ядерный зонт». Тем самым, по мнению разработчиков стратегии, удастся добиться сужения сферы «реального социализма» и трансформации общественно-политического строя в т.н. «социалистических странах».

Советская стратегия

Оперативный план ГСОВГ, однако, отнюдь не предусматривал глубокого вторжения советских войск и бомбежек объектов на территории Западной Европы. План был сугубо оборонительным по своему характеру. Предусматривалось создание главной полосы обороны по рубежу: Висмар, оз. Шверинер-Зее, Людвигслуст, Ленцен, р. Эльба до Барби, и далее по р. Заале до Заальцбург, Ельснитц, Адорф, Брамбах. Предполагалось и нанесение контрударов на магдебургском, шверинском и лейпцигском направлениях. На авиацию была возложена задача отражения массированных налетов авиации противника на территорию ГСОВГ, а в дальнейшем — поддержки контрудара по прорвавшемуся противнику. Каких-либо мероприятий, связанных с возможным применением атомной бомбы вероятным противником, план не предусматривал(45).

Видимо, в то время, в 1946 году, советские руководители не рассматривали захват Западной Европы в качестве первоочередной задачи в случае войны с Соединенными Штатами и их союзниками. Скорее, на Западе Москва предполагала обороняться, а наступать — в Арктике. Так, в ходе своей беседы с В.М. Молотовым Ф. Чуев сказал ему, что на Чукотке до сих пор сохранились казармы, где в 1946 году располагалась 14-я десантная армия под командованием генерала Олешева, перед которой Сталин якобы поставил задачу: в случае атомного нападения со стороны США высадиться на Аляску и развивать наступление по тихоокеанскому побережью. Сталинский нарком подтвердил, что после войны в Кремле ходили «мысли» о том, что «Аляску неплохо бы вернуть». При этом, правда, он оговорился, что, кроме «мыслей», «больше ничего не было"(46).

«Мыслями», однако, дело не ограничивалось: американская разведка в 1946 году зафиксировала лихорадочную военную активность советской стороны на Дальнем Востоке, прежде всего на Камчатке, где с большой поспешностью строились казармы, пакгаузы, военные дороги и аэродромы. Сведения об этом просочились и в американскую печать(47). Решение о сформировании штаба 14-й армии было принято Генеральным штабом весной 1948 г. Однако в связи с неготовностью тыловых объектов в бухте Провидения на Чукотке армейский штаб и передовые части были переброшены туда лишь в сентябре(48).

О внимании советского руководства к этому региону свидетельствуют регулярно поступавшие в Кремль доклады о деятельности американских военных в районе Аляски — о появлении 6 августа 1947 г. в Беринговом проливе крейсера «Орлеан» и двух подводных лодок, о нарушении советского воздушного пространства в районе о-ва Большой Диомид американскими самолетами 13 декабря 1946 г., 13 мая и 25 декабря 1947 г., о регулярных рейсах американских самолетов на аэродром о-ва Малый Диомид(49).

Очевидно, что, принимая решение о нанесении контрудара именно на Аляске, советское руководство исходило из доядерных стратегических представлений, согласно которым основной целью военных действий является захват и удержание территории противника, которую впоследствии можно использовать в качестве предмета политического торга. По всей видимости, в первые послевоенные годы советские военные и политические руководители не смогли осознать новые реалии атомного века и были далеки от понимания того, что оружие чудовищной разрушительной силы, и межконтинентальные средства его доставки сделали бессмысленными, с военно-политической точки зрения, традиционные территориальные захваты.