Мировая холодная война

И при всем при том не было в ходе войны периода более благоприятного для Советского Союза. Его армии приносили теперь уже постоянные победы, а два его важнейших союзника откровенно нуждались в помощи Москвы и на Тихом океане, и в Европе. В последнем случае сыграло стимулирующую роль Арденнское наступление немцев, начатое по приказу Гитлера в конце декабря 1944 г. Как никогда прежде, Рузвельт и Черчилль 24 декабря 1944 г. с жаром указывали Сталину на сложности, которые встретили войска Эйзенхауэра; они запросили (никогда такого еще не было) о сроке зимнего наступления Советской армии. 7 января 1945 г. Сталин ответил, что искомое наступление начнется во второй половине января. Москва явно хотела сделать то, что ее западные союзники оценили бы. Русский ответ оказался еще лучше ожидаемого на Западе: наступление началось 11 января. И Рузвельт и Черчилль неделей позже благодарили Сталина безмерно. Они выразили глубокую благодарность советскому командованию.

То была реальная помощь. Поразительное по силе советское наступление на Одере заставило немцев прекратить наступательные порывы на Западе. Военный престиж Советской армии никогда не был более значительным. Британское военное руководство в конце января 1945 г. так оценило стратегическую ситуацию: «Если русским удастся, они завершат войну в апреле». Но если тяжесть войны падет на западных союзников, «победа может прийти только в ноябре 1945 г.» В текущей ситуации никто не мог предсказать хода военных действий на территории Германии. И все же, в любом случае близость Советской армии к Берлину завораживала всех.

Прибытие в Крым

В этой ситуации состоялась встреча трех лидеров антигитлеровской коалиции. Спустя две недели, после вступления в должность президента на четвертый срок — во второй половине дня 3 февраля 1945 г. — самолет Франклина Рузвельта «Священная корова» приземлилась на замерзшее поле аэропорта Саки в северной части Крыма. На борт взошли министр иностранных дел СССР В. М. Молотов и государственный секретарь США Э. Стеттиниус. Но Рузвельт предпочел задержаться еще на двадцать минут, чтобы увидеть посадку британского самолета с премьер-министром Черчиллем. Своего рода знак солидарности западных союзников — они вместе вышли из самолетов под звуки оркестра Советской Армии. В военном джипе Рузвельт принял приветствие почетного караула. Черчилль шел рядом («как индийский подданный, — пишет лорд Моран, — сопровождающий фаэтон королевы Виктории»).

Длительный перелет (девять часов от Мальты) не мог не утомить президента. Но он весьма живо реагировал на все окружающее во время совместной с Черчиллем пятичасовой поездки из Саки в Ялту. Дорога была только что заасфальтирована, но изменить ландшафт, обезображенный боями 1942-1944 годов, не мог никто. Следы страшных разрушений, сгоревшие дома и подбитые танки виднелись по обе стороны дороги. Гарриман сообщил, что на полпути стоит вилла, на которой Молотов ожидает западных союзников с водкой, икрой и прочим. Рузвельт решил поберечь силы. (Черчилль поступил иначе).

Кортеж пересек гряду Крымских гор, и высокие западные союзники после горных круч неожиданно выехали к морю. Черчилля покорил разительный контраст зимнего пейзажа до Крымских гор и залитой солнцем Ялты. В распоряжение Рузвельта советская сторона предоставила лучшее, что имела — бывшую летнюю резиденцию царей — Ливадийский дворец с его пятьюдесятью комнатами, двумя крыльями, каждое из которых было построено вокруг отдельного двора. Башня с мавританскими арками возвышалась над комплексом дворца. Немцы в своей отчаянной ярости изъяли из Ливадии все, включая водопроводную систему, и Москве в трехнедельный срок пришлось оголить три своих лучших отеля, чтобы американская и английская делегация чувствовала себя комфортно. Рузвельт занял царские апартаменты — комнаты первого этажа Ливадийского дворца, единственные с примыкающим душем. Генерал Маршал и адмирал Кинг расположились этажом выше — в прежних покоях императрицы. Зал заседаний располагался рядом, равно как и банкетный зал, поэтому президент на протяжении всей конференции мог быстро перекусить или поспать перед обедом.

Советская делегация прибыла в Ялту на следующий день. Все три руководителя попали «из зимы в лето», в погоду, которую назвали «погодой Рузвельта» — именно он проделал самый большой путь и принес с собой средиземноморский климат. Как и погода, все было отчасти призрачно, необычно во время этой встречи. При этом у лидеров трех стран, судя по всему, еще не сформировалась четкая временная перспектива — они полагали, что война продлится еще не меньше года. Это обстоятельство имело серьезное значение: Рузвельт, как и его партнеры, думал, что у него достаточно времени для подготовки к переходу в послевоенный мир. Весеннего ускорения в войне той весной 1945 г. не предвидел никто.