Мировая художественная культура. XX век. Литература

54. Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Материалы для биографии. – М., 1989.

55. Пинаев С. М. Близкий всем, всему чужой. Максимилиан Волошин в историко-культурном контексте Серебряного века. – М., 1996.

56. Поляков В. Русский кубофутуризм: Книги и идеи. – М., 1995.

57. Пономарева Т. А. Проза Николая Клюева 20-х годов. – М., 1999.

58. Поэзия русского футуризма. – СПб., 1999.

59. Поэты-имажинисты. – М.; СПб., 1997.

60. Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. – М., 2000.

61. Саакянц А. А. Марина Цветаева: Страницы жизни и творчества. 1910-1922. – М., 1986.

62. Серебряный век: Мемуары. – М., 1990.

63. Скороспелова Е. Б. Русская проза XX века: От А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго»). – М., 2003.

64. Спиридонова Л. А. М. Горький: Новый взгляд. – М., 2004.

65. Харджиев Н. И. Статьи об авангарде: В 2 т. – М., 1997.

66. Хейт А. Анна Ахматова. – М., 1991.

67. Эткинд А. М. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. – М., 1996.

68. Эфрон А. С. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери. – М., 1989.

Феномен «русского литературного зарубежья»

Час безземельных братств.

Час мировых сиротств.

М. И. Цветаева. Есть час на те слова… (1922)

[132]

«Россия вне России»

Возникновение литературы русского зарубежья связано с первой волной эмиграции (1910 – начало 1920-х гг.). Это понятие подразумевает существование за границей как бы второй России – особого самодостаточного «мира», существование внутри которого как бы воспроизводило бытие на утраченной родине. Русское зарубежье – совершенно уникальный феномен отечественной культуры. Ученые подчеркивают, что, несмотря на кочевой характер, «русское зарубежье» явилось весьма нестандартным опытом в мировой истории.

В эмиграции литература была поставлена в неблагоприятные условия. Отсутствие массового читателя, крушение социально-психологических устоев, бесприютность, нужда большинства писателей должны были неизбежно подорвать силы русской культуры. Но этого не произошло.

Стремясь стать «живой связью между вчерашним и завтрашним днем России» (Г. П. Федотов), писатели вкладывали в понятие «Родина» не географический, а духовный смысл, «вглядываясь в лик Родины своей через ее искусство» (В. Петерец). Определяющим для их творческой жизни было решение писать на русском языке. Тема Родины звучит в произведениях всех крупнейших писателей-эмигрантов (И. А. Бунина, А. И. Куприна, И. С. Шмелева, А. М. Ремизова, Б. К. Зайцева, М. И. Цветаевой, В. В. Набокова и др.), пронизанных чувством причастности к трагическому и великому прошлому своей страны.

Существует мнение, что русская эмигрантская литература представляла собой не единый процесс, но отдельные тексты, связанные между собой лишь родственной участью изгнания. Тем не менее ряд признаков позволяет объединять самых разных авторов и говорить о русском литературном зарубежье как целостном явлении: острое ощущение своей миссии нести наследие культуры; существование крупных издательств, журналов, газет, литературных кружков, объединений, представляющих культуру различных центров русской эмиграции: Парижа, Берлина, Софии, Праги, Харбина, Нью-Йорка, Тель-Авива – и всех ее «волн» (берлинские «Новая русская книга», «Эпопея», «Дни», «Руль»; парижские «Современные записки», «Последние новости», «Числа», «Возрождение», «Континент», «Синтаксис»; софийская «Русская мысль»; харбинский «Рубеж»; американские «Новое русское слово», «Новый американец», «Грани» и т. д.).

Кроме того, оказываясь в эмиграции, художник тесно соприкасался с другой культурой, получая как бы «двойную прописку»: в русской культуре и в мировом интеллектуальном пространстве. Хотя в результате подобных пересечений возникли замечательные явления литературного билингвизма (творчество В. В. Набокова), главным отличительным признаком русского литературного зарубежья остается все же национально-культурная самоидентификация, желание создавать тексты на русском языке. Изгнание отнимало у художника «чувство рода», но взамен он получал независимость от власти и свободу суждений, возможность участвовать в диалоге культур.