Мировая художественная культура. XX век. Литература

Отчетливо высокий смысл любви человека к животным раскрывается в рассказе «Большой день большого дома», когда его героиня Кама наблюдает за курицей, собирающей цыплят: «Каждый раз, видя, как цыплята один за другим исчезают под теплыми крыльями наседки, Кама чувствовала, что на ее глазах произошло необъяснимое чудо. Она еще не понимала, что в мире нет ничего вместительнее крыльев любви. Но, и не понимая, она и сейчас при виде наседки, на ее глазах укрывшей под крыльями всех цыплят, пришла в восторг, как бы в предчувствии праздника жизни».[148]

Парадоксально, но сравнение человека с животным у Искандера служит обычно облагораживанию человека. В повести «Созвездие Козлотура» в целом рассказывается о том, что люди, в противоположность животным, совершенно потеряли способность отличать реальные явления от фантастических.

Особенно ярко сакрализация природы проявляется в рассказе «Дерево детства», в котором важнейшим символом становится ореховое дерево, превращающееся в метафору народной жизни, ее непреходящих ценностей: «Иногда я думаю, что дерево не просто благородный замысел природы, но замысел, призванный намекать нам на желательную форму нашей души, то есть такую форму, которая позволяет, крепко держась за землю, смело подыматься к небесам. Миролюбивая мощь дерева учит нас доброте и бескорыстию…»[149]

Органическое единение народа и природы является важнейшей частью жизненной философии автора. Его интересует прежде всего процесс интуитивного восприятия мира: жизнь показывается в ее многообразных визуальных, слуховых и иных чувственных проявлениях, обнажить рациональную подоплеку которых для Искандера означает уничтожить их. Но, отталкиваясь от впечатления, писатель постепенно приходит к глубокому философскому знанию, обобщающему ситуации, на которых строится рассказ. Рассказ «Тали – чудо Чегема», начинающийся описанием чудесной девочки Тали, отмеченной «знаками небесной благодати», завершается горьким утверждением о «небольшом праве на личную грусть». Такая грусть появилась у автора, когда из его любимого Чегема исчезла Тали со своей «утоляющей душу улыбкой».

Между радостью постижения и печалью вывода

Книги Искандера, полные гротеска, иронии и сарказма, печали и горечи, тем не менее не оставляют ощущения безысходности и тоски. Возможно, это связано с тем, что истории рассказаны с огромной теплотой и добротой.

Любовью к героям проникнуты повествования о жителях Чегема, рассказы о Чике. Доброта – великая часть художественного мира Искандера. Это то, что он так пристально высматривает в жизни.

Особенно важным этот поиск оказался для периода 1990-х гг. В это время Искандер создал ряд повестей о войне, любви и творчестве («Пшада» (1993); «Софичка» (1995); «Поэт» (1999)), роман в рассказах («Человек и его окрестности» (1993)). В них основы его художественного мира – свет, дом, род – остались неизменными, но время, как будто пронизанное «энергией безумия», бросило на них свой отсвет. Сила этой энергии такова, что однажды она может непоправимо разрушить мир. Вот почему так значим «юмор – последняя реальность оптимизма» («Человек и его окрестности»).

В новом тысячелетии Искандер создал ряд произведений, подтверждающих его неиссякаемую веру в противодействие «идее полноты мрака» («Ночной вагон» (2000); «Где зарыта собака» (2001), «Козы и Шекспир» (2001); «Гнилая интеллигенция и аферизмы» (2001); «Сон о Боге и дьяволе» (2002) и др.).

«…Раз в России был Пушкин – значит, гармония в России в принципе возможна», – говорит Фазиль Искандер, перекликаясь с другим мудрецом, Давидом Самойловым, который сказал:

Пока в России Пушкин длится,
Метелям не задуть свечу.

Пусть нас увидят без возни[150]