Мировая революция и мировая война

Размышляя над суждениями Троцкого о советском государстве и отыскивая аналогии сталинскому режиму, невольно вспоминаешь работу Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», содержащиеся в ней характеристики тогдашнего режима во Франции. «Государственная машина,— писал Маркс,— настолько укрепила своё положение по отношению к гражданскому обществу, что она может теперь иметь во главе… какого-то явившегося с чужбины авантюриста… Отсюда малодушное отчаяние, чувство несказанного унижения, позора, которое сдавливает грудь Франции и не даёт ей свободно вздохнуть. Она чувствует себя как бы обесчещенной» [80]. Определённую аналогию с характеристикой сталинской бюрократии содержит суждение Маркса о том, что «Бонапарт вынужден был создать рядом с подлинными классами общества искусственную касту, для которой сохранение его режима — вопрос о хлебе насущном» [81]. Наконец, Маркс дал яркую характеристику такого политического режима, который в XX веке стал именоваться тоталитарным и который Троцкий описывал понятием «бюрократического абсолютизма». «В такой стране, как Франция, где исполнительная власть имеет в своём распоряжении более чем миллионную армию чиновников, т. е. постоянно держит в самой безусловной зависимости от себя огромную массу интересов и лиц, где государство опутывает, контролирует, направляет, держит под своим надзором и опекает гражданское общество, начиная с самых крупных и кончая самыми ничтожными проявлениями его жизни, начиная с его самых общих форм существования и кончая частным существованием отдельных индивидов, где этот паразитический организм вследствие необычайной централизации стал вездесущим, всеведущим и приобрел повышенную эластичность и подвижность, которые находят себе параллель лишь в беспомощной несамостоятельности, затхлости и бесформенности действительного общественного организма,— в такой стране само собой ясно, что Национальное собрание… теряет всякое действительное влияние…» [82] Эти слова полностью применимы к советскому государству и его законодательной и представительной власти.

Все эти аналогии объясняют тот факт, что Троцкий при характеристике сталинского политического режима часто использовал понятие «бонапартизм».

Одна из наиболее ярких работ Троцкого — статья «Бонапартистская философия государства» представляла отклик на доклад Сталина на XVIII съезде партии, центральным местом которого Троцкий считал «возвещение новой теории государства». В противовес учению Маркса, Энгельса и Ленина о постепенном отмирании государства в социалистическом обществе здесь была выдвинута «теория» об усилении государства не только при социализме, но даже и при коммунизме, который, согласно «открытию» Сталина, сделанному в том же докладе, также можно построить в одной стране. При этом, как подчёркивал Троцкий, «социализм объявлен осуществлённым. Согласно официальной версии, страна находится на пути к полному коммунизму. Кто сомневается, того Берия убедит [83]. Но тут открывается основное затруднение. Если верить Марксу, Энгельсу и Ленину, государство есть организация классового господства… Что же означает в таком случае государство в стране, где „классы уничтожены“? Над этим вопросом кремлёвские мудрецы не раз ломали себе головы… Нужно было дать хоть подобие теоретического объяснения сталинского абсолютизма».

На XVII съезде Сталин и Молотов объявили, что государство необходимо для борьбы с «остатками» старых господствующих классов и в особенности с «осколками» троцкизма, которые хотя и «ничтожны», но зато крайне «ожесточены». Поэтому борьба с ними требует высшей бдительности и беспощадности. «Теория эта,— писал Троцкий,— больше всего поражала своей глупостью. Почему для борьбы с бессильными „остатками“ понадобилось тоталитарное государство, тогда как для низвержения самих господствующих классов вполне достаточно было советской демократии? На этот вопрос никто не дал ответа».

Теорию периода XVII съезда пришлось отбросить и потому, что пять лет после этого съезда ушли на истребление «осколков троцкизма». При этом «дело зашло так далеко, что Сталин на последнем съезде вынужден был для успокоения своего собственного аппарата обещать, что в дальнейшем не будет прибегать к суммарным чисткам. Это, конечно, неправда: бонапартистское государство вынуждено будет и впредь пожирать общество не только духовно, но и физически. Однако Сталин в этом признаться не может. Он клянётся, что чистки не возобновятся. Но если так, если „осколки“ троцкизма вместе с „остатками“ старых господствующих классов истреблены окончательно, то спрашивается: против кого же нужно государство?» [84]

На XVIII съезде Сталин ответил на этот вопрос следующим образом: необходимость государства вызывается капиталистическим окружением и вытекающими из него опасностями для страны социализма. Поэтому армия, карательные органы и разведка «своим остриём обращены уже не во внутрь страны, а во вне её, против внешних врагов» [85].