Мировая революция. Воспоминания

Пользуясь этим случаем, укажу на неожиданное увеличение наших колоний совершенно новыми чехами и чехословаками, примыкавшими к нам: быть немцем в Париже и иных городах было не особенно удобно, а потому всякие ренегаты, люди, говорившие немного по-чешски, и разные другие лица заявляли о своей принадлежности к колонии, особенно с тех пор, как мы добились у союзников для наших граждан всех выгод, проистекавших из признания нас особым народом и, кроме того, народом бесспорно союзническим. Депутат Дюрих как раз и попал в руки таких nouveaux Tchèques.

По численности для нас наиболее важными были русская и американская колонии. Американцы могли финансировать движение, в России были пленные, и из них можно было образовать войско. Однако самые большие затруднения у нас были в России: в Америке для нас было очень выгодно то, что уже в самом начале войны Воска привез колонии мои осведемления; за ним, осенью 1915 г., приехал из Чехии Войта Бенеш (брат Эдварда Бенеша) с более свежими вестями; он устраивал во всех колониях собрания, мирил и соединял приверженцев различных партий и фракций, призывал к денежным пожертвованиям.

Ко всему сказанному я хочу прибавить еще несколько разъяснений по поводу нашего заграничного Национального совета.

Само собой подразумевалось, что для нашего движения прежде всего должен был быть создан руководящий заграничный центральный орган. Сперва я сам был им, следовательно, далее необходимо было найти сотрудников и объединить все колонии. При разбросанности колоний вследствие войны и при затруднениях в переписке дело шло медленно. Я не хотел самодержавно объявить себя заграничным вождем и действовал конституционно и парламентски.

Меня знали лично за границей благодаря моим посещениям колоний еще до войны; мой авторитет рос совместно с моей заграничной работой; люди видели, что я делаю, и поняли мою тактику. Я всюду рассказал, как дошло дело до моего отъезда, кто, какие партии знали и одобряли его. Всюду меня признавали вождем, причем имело значение и то, что я был депутатом, это был мой политический титул. Но я был одинок; сотрудники, которые скоро явились, депутатами не были. Это касалось и Бенеша, и Штефаника, а потому я так долго откладывал формальное создание нашего центрального органа, ожидая из Праги новых депутатов. Когда отдельные колонии сгруппировались и вступили со мной в сношения, я перестал торопиться с формальной организацией центрального органа. Мы часто говорили об этом, и без усилий, само собой, по давнему примеру у нас возникло название: национальный совет; тем не менее я боялся употреблять это название, чтобы не повредить Национальному совету на родине, который могли счесть главой движения и начать мстить его членам.

Однако постепенно, в силу изменения условий наш центральный орган должен был быть создан и формально; пришло время, когда мы должны были делать публичные заявления, а для этого был необходим общественно признанный орган.

Тут-то и начались различные «истории». Первая была с Коничком; когда он начал проповедовать по колониям мнимую программу русских чехов, признанную правительством и царем, то возник вопрос, каковы его полномочия и кто решает в спорных вопросах? С Коничком мы скоро справились, но тут явился депутат Дюрих.

Публичное выступление против Австрии, и так уж слишком долго откладываемое, послужило причиной к ускорению дела. Когда мы наконец 14 ноября 1915 года издали свое заявление против Австрии, то мы подписали его: «Чешский заграничный комитет». Подписались представители всех заграничных колоний; заявление должно было быть всеобщим; оно исходило, если можно так выразиться, не только от заграничного правительства, но и от заграничного парламента.

Но была необходимость именно в правительстве, в руководящем центральном органе, и в течение 1916 г. был основан Национальный совет. Положение на родине позволяло мне уже не опасаться, что своим названием мы можем повредить тамошнему Национальному совету. О названии и организации мы сговорились с д-ром Бенешем и депутатом Дюрихом во время моего пребывания в Париже, о чем сейчас и расскажу. Д-р Бенеш, предназначенный в генеральные секретари, исполнял свои обязанности и употреблял название Conseil National des Pays Tchèques в своей официальной корреспонденции; публично впервые это название употребил Штефаник при так называемой Киевской записи 29 августа 1916 г., а 1 ноября в «Ceskoslovenské Samostatnosti» было сделано заявление, что Национальный совет состоит из председателя Т.Г. Масарика, товарищей председателя депутата Дюриха и д-ра Штефаника и генерального секретаря д-ра Бенеша. Местом пребывания был Париж.