Мировой кризис

— Да он спятил, — по-английски сказал Тимоти и толкнул дубовый притвор с круглой бронзовой ручкой. — Робер, так нельзя встречать старых друзей!

— Я подсунул визитки под дверь, мсье не открывал, — тут же осведомил гарсон голосом завзятого ябедника. Схватил машинально протянутую доктором Шпилером купюру в десять франков и немедля сбежал. Жандарм пока оставался возле лестницы, наблюдая.

— Ничего себе живут банкиры в веселом Париже, — беззаботно присвистнул Тим, остановившись на пороге обширного кабинета.

— Познакомьтесь, это мадемуазель Мари, — Робер, слегка потолстевший и отрастивший короткую черную бородку, ничуть не смутился, продолжая застегивать пуговицы на сюртуке. — Мари, это мои друзья из Североамериканских Штатов.

Брюнетистая девица; вся в легкомысленных розовых кружевах, улыбнулась профессионально-приветливо. Продолжила натягивать шелковые чулки, выставив на всеобщее обозрение воздушную точеную ножку.

— Значит; обед, — хмыкнул Тимоти. — Боже мой, Робер, в прежние времена ты не мог даже взглянуть на женщину не краснея!

— Прошлое в прошлом, — невозмутимо отреагировал мсье де Монброн, поправляя фиолетовый галстук-бант с аметистовой брошью. Повернулся к фривольной особе: — Мари, крошка, я телефонирую вечером. Клод тебя проводит…

Особа, так и не произнесшая и единого слова, упорхнула за дверь.

— Господа, кстати насчет обеда! Я заказывал на двоих, но мы… Впрочем, это неважно. Я немедленно позвоню в ресторацию мсье де ла Креси, это на соседней улице! Очень советую лосося в бретонском соусе!

— Робер, мы не хотим кушать, — сказал доктор Шпилер.

— …А вот я бы выпил, — продолжил Тимоти. — Где у тебя бар?

— Ирландский варвар! Какой бар в деловом кабинете? Посмотри на столике, в ведерке со льдом осталось шампанское, мы почти не пили…

Тимоти отродясь был человеком простым и незамысловатым. Техасец, что возьмешь! Нашел бутылку темного стекла с «Мадам Клико» 1902 года, зубами вытащил пробку, налил в бокал. Предложил доктору, но Шпилер отказался — он позволял себе спиртное только вечером.

Выглядел Робер блестяще. Во-первых, новоиспеченный директор всегда одевался в соответствии с модой; даже тогда, на Рейне, предпочитал носить костюм, а не рабочую робу и прорезиненный плащ, как все остальные. Во-вторых, Монброн следил за собой — темные волосы и бородка аккуратнейше пострижены лучшим куафером, маникюр, запах дорогой кёльнской воды, здоровый цвет лица, приятная полнота (правда, не особо сочетающаяся с невеликим ростом Робера), уверенно-спокойный взгляд карих галльских глаз.

Черт, и ведь мсье де Монброн лишь на два года младше всех прочих концессионеров — двадцать четыре ему исполнится только в грядущем августе!

— В чем дело? — Робер, оценив мрачноватые лица Тимоти и доктора, вдруг построжал. Сдвинул брови. — Почему вы не предупредили о приезде? Что произошло? Это связано с…

Тим вынул из внутреннего кармана пиджака телеграмму Джералда. Передал Роберу.

— Но… — выдохнул Монброн. Побледнел. — Опять?

— Только не реви!

— Да я и не реву, кретин! Что это значит? Оно вернулось?

— Поверьте, дорогой Робер, пока ничего не известно, — мягко сказал доктор. — Джералд не стал вызывать вас телеграммой, зная, что вы найдете способ отказаться, не поехать. Поэтому он прислал нас. Но если и сейчас вы будете против, мы не вправе настаивать. Решать вам.

Цвет лица Робера де Монброна поочередно сменялся с молочно-белого на зеленоватый, затем на багровый. Было видно, что в нем борются застарелый страх и уверенность в самом себе — та самая уверенность, которую он обрел в ночь на 15 апреля 1912 года, когда «Титаник» протаранил плавучую ледяную гору.

— Я… — пролепетал Робер, — я не знаю. Надо сообщить маме. У меня ответственная должность… Я не могу просто так уехать!

— Ты все еще советуешься с мамой? — поддел Тимоти.

Робер мигом вызверился, сверкнул глазами:

— Так! Билеты в Лондон есть?

— Давно куплены. На всех троих. Отправление сегодня, поездом с Гар дю Нор в семь вечера.

— Отлично. Я успею утрясти все дела. Сколько денег взять с собой?

— Столько, сколько посчитаешь нужным.

— Значит, много. Ничего, в наличных нет затруднений. Как думаете, это надолго? На Рейне мы возились полгода!

— Не знаю, Робер.

— Боже… Вот и кончилась спокойная жизнь! Я знал! Я знал, что эта гадина однажды вернется!

— Монбрончик, давай без истерик.

— Тимоти, умоляю, хватит! Отправляйтесь на вокзал. Я приеду в половине седьмого, к поезду. Какой вагон?

— Четвертый, Точно приедешь, плакса? Робер де Монброн молча шагнул к мистеру О'Доновану и не раздумывая залепил ему прямой хук в переносицу. Сразу схватился левой рукой за ушибленные костяшки пальцев.

— Вот это я понимаю, — восхищенно сказал Тим, утирая хлынувшую из ноздрей кровь медвежьей пятерней. Техасец смотрел на малыша Робера едва не с восторгом. — The best! Где у тебя туалетная комната, мне надо умыться! Я закапаю костюм!

— Вон та белая дверь, — потряс ладонью Монброн. — Извини, пожалуйста, я, честное слово, не хотел!

— Да все отлично! — прохрипел Тим, пуская холодную воду из крана. — Вот тебе и плакса!

* * *