Мировой кризис. Восток и запад в новом веке

Освобождение черных мало что поменяло – ведь они освободили себя не сами и, следовательно, не на своих исторических условиях. Они и сегодня по-прежнему остаются отделенным, подавленным и подчиненным социумом. Этой проблемы нет у исторического содружества народов России в рамках единого имперского государства. Именно государство, а не общество решает задачи интернационального общежития. Приоритет общества над государством в англосаксонской цивилизационной структуре никогда не позволит покончить с расизмом, как внутренним, так и внешним.

Маркс считал, что уже в его время в самой передовой экономике мира – Англии – с государством как самодостаточной сущностью покончено, что оно есть лишь полицейский аппарат, средство в руках правящего класса, необходимое для господства над классом подчиненным и эксплуатируемым. При таком выборе эмпирического материала следовало бы, в принципе, сделать поправку на цивилизационный тип британского государства, исторически всегда находившегося в руках общества (стоит вспомнить хотя бы «Хартию вольности» XII века). Тем более в эпоху капитализма, когда британское общество полностью подчинило себе государственные институты.

Однако, по той же причине, по которой взгляды Маркса на настоящее и будущее государства не общезначимы, общественная классовая модель Маркса принципиальна для социологии современности. Классы – социальные воплощения самодостаточного и самополагающего себя субъекта мышления Нового времени. Правда, в отличие от Бога, этот субъект несовершенен и не может положить себя в своем единстве и самотождественности, вместо этого он полагает себя снова и снова. Воплощения субъекта обречены на борьбу между собой, то есть на противодействие, имеющее целью полное уничтожение противника, ведь каждое воплощение считает себя единственным подлинным субъектом. Тут невозможно проведение границ между персонами, изначально не считающими себя происходящими от себя самих, изначально ограниченными и признающими свою ограниченность при любом достигнутом уровне могущества.

Классовая модель Маркса неплохо описывала противостояние США и СССР после мировых империалистических войн. С империями-государствами было покончено. От их суверенитета не осталось ничего. Два субъекта сверхвласти, стремящиеся к глобальному доминированию, представляли собой класс капиталистов всей планеты и класс трудящихся соответственно. Один из классов умер. Скорее даже, покончил самоубийством, проявив финальную свободу воли. Как казалось, наступил конец борьбы и конец истории.

Подобной конструкции уже не нужен и т. н. «средний класс», помогающий бороться с трудящимися. Осталось одно: «подлинное» воплощение субъекта – США. В качестве такового оно занимает место живого, спустившегося на Землю Бога. Так и понимают США свое положение в мире. Их исключительность есть проявление большой идеологической скромности, обычной англосаксонской маскировки.

Между тем сама эта идеология окончательного превосходства является существенно марксистской. Класс пролетариата, по Марксу, должен был победить так же окончательно и бесповоротно.

Постмарксистский, постнаучный методологический анализ способен видеть и контролировать как рождение, так и смерть субъекта научного мышления. Эта постнаучная школа мысли, как мы уже отметили ранее, преимущественно и существенно русская. Она выражена не только в работах философов, логиков, методологов, но и в мыследействовании русских политиков, интеллектуалов, представителей многих профессий. Русские будут действовать и мыслить в постнаучном, постсубъектном мире свободнее тех социумов и культур, которые еще не пережили смерти своего субъекта и тем более его добровольного ухода из истории. Эта добровольность, столь часто осуждаемая в русской рефлексии ХХ века, возможно, сыграла нам на руку и создала резерв исторического времени для воспроизводства культуры и традиции.

Маркс преувеличил роль собственности, рассматривая ее как нечто самостоятельное, в то время как отношения собственности – лишь превращенные и тиражированные отношения власти. В понятии капитала у Маркса слиты власть денег и экономических отношений и, собственно, новый цивилизационный фактор научного знания, который Маркс рассматривать сам по себе не берется, абстрагируя его как производительные силы. В результате Маркс не рассматривает законов деятельности и вообще деятельности как таковой, а лишь ее проекцию – труд, отчужденную в экономическое энергию, жизнь и сущность человека, не затрагивает анализа человеческой сущности деятельности.

Мы не находим у него анализа найма не как эксплуатации, а как новой социальной власти, не контролируемой государством, замаскированной экономическими отношениями, которые Маркс рассматривает как первичные. Эта новая беспощадно эффективная власть позволила ввести все буржуазные «свободы» без какого-либо опасения, что ими смогут воспользоваться массы.