Мировой порядок

Именно в этом контексте в 1969 году президент Никсон начал официальные переговоры с СССР по ограничению стратегических вооружений (у нас эти переговоры обозначаются как SALT[126]). Они завершились подписанием в 1972 году соглашения, которое установило предельную численность пусковых установок и баллистических ракет, а число участков, защищенных ПРО, ограничило до одного для каждой сверхдержавы (по сути, превратив эти участки в лагеря обучения, хотя полное развертывание ПРО США, по оценке Никсона, в 1969 году требовало двенадцати участков). Логика решения была такова: конгресс США отказался одобрять ПРО более чем двух участков, следует выстраивать тактику сдерживания на основе взаимного гарантированного уничтожения. Имеющегося наступательного ядерного оружия с каждой стороны было достаточно – на самом деле более чем достаточно – для обеспечения неприемлемого уровня потерь. Отсутствие ПРО устраняло любые неопределенности из этого расчета взаимного уничтожения, гарантируя сдерживание – и гибель обеих стран, если сдержать противника не удастся.

На саммите в Рейкьявике в 1986 году Рейган предложил забыть о принципе взаимного гарантированного уничтожения. Он высказался за полное уничтожение всего наступательного оружия и за отмену Договора о противоракетной обороне, что позволит развивать оборонительные системы. Его целью было покончить с концепцией взаимного гарантированного уничтожения через запрет наступательного оружия и развитие систем противоракетной обороны в качестве инструмента «страхования рисков». Но Горбачев верил – ошибочно, – что программа противоракетной обороны США уже реализуется полным ходом, а Советский Союз, не обладая эквивалентной технико-экономической базой, не в состоянии конкурировать с Америкой. Поэтому он настаивал на сохранении Договора о ПРО. От гонки стратегических вооружений СССР фактически отказался спустя три года – так закончилась холодная война.

С тех пор количество стратегических ядерных наступательных вооружений неуклонно сокращалось – сначала при Джордже Буше-старшем, а затем при Обаме; в рамках соглашения с Россией уничтожено около полутора тысяч боеголовок с каждой стороны, это приблизительно 10 процентов от числа боеголовок, имевшихся в момент пика господства концепции взаимного гарантированного уничтожения. (Даже нынешнего сокращенного количества оружия более чем достаточно, чтобы реализовать на практике идею взаимного гарантированного уничтожения.)

Ядерный баланс оказал парадоксальное влияние на международный порядок. Исторический баланс сил обеспечил доминирование Запада над колониальным миром; напротив, ядерный баланс – тоже порождение Запада – принес противоположный эффект. Военное превосходство развитых стран над развивающимися стало несравнимо большим, чем бывало когда-либо прежде. Но поскольку значительная часть военных усилий теперь сводилась к развитию ядерного оружия, использование которого считалось возможным только при самом серьезном кризисе, региональные державы получили возможность «подправить» общий военный баланс с помощью стратегии, ориентированной на затягивание любой войны за пределы готовности населения «развитой» страны ее поддерживать – так было с войнами Франции в Алжире и Вьетнаме, с войнами США в Корее, Вьетнаме, Ираке и Афганистане и с войной Советского Союза против Афганистана. (Везде, кроме Кореи, войны завершились односторонним уходом формально более могущественного участника после затяжного противостояния обычных вооружений.) Асимметричные войны разворачивались «на полях» традиционных доктрин о линейных операциях на вражеской территории. Партизанские силы, которые не защищают конкретную территорию, могут сосредоточиться на нанесении потерь и подрыве политической воли противника продолжать конфликт. В этом смысле технологическое превосходство обернулось геополитической импотенцией.

Проблема распространения ядерного оружия

С окончанием холодной войны угроза ядерного конфликта между существующими ядерными сверхдержавами, по сути, исчезла. Но распространение технологий, особенно технологии производства ядерной энергии в мирных целях, значительно расширило возможности распространения ядерного оружия. Обострение идеологической напряженности и продолжение застарелых региональных конфликтов стимулируют интерес к приобретению ядерного оружия, в том числе у государств-изгоев и у негосударственных структур. Взаимная безопасность, на которой строилась тактика сдерживания в годы холодной войны, перестала быть эффективной: новые участники «ядерного клуба» ею не озабочены, не говоря уже о негосударственных структурах. Распространение ядерного оружия в итоге превратилось во всеобъемлющую стратегическую проблему современного международного порядка.